Империя атома(сборник фантастических романов)
Шрифт:
Клэйн, оставшись один, думал о своих посетителях. Он догадался, что встретился с представителями безденежной артистической колонии и предположил, что человек, платящий по пятьсот сестерций, будет с радостью принят в их ряды.
Может ли он позволить себе это? Теоретически, как главный ученый, предполагается, что он живет в аскетическом воздержании.
Но как мутант Линн, чья главная задача приобрести контроль над собственным поведением, он вполне может стать покровителем искусств. И он улыбается несовместимости понятий.
Клэйн тщательно и осторожно избегал встреч с Лидией. Когда она находилась в Линне, Клэйн целые месяцы проводил в своих имениях, чтобы
Сохраняя такую дистанцию, он беспристрастно оценивал опасность для себя. Он знал, чего от нее ожидать, и действовал соответственно.
Он продолжал учиться. Ресурсы храмов и библиотеки Джоквина были им исчерпаны. Знаменитые ученые, которых одного за другим приглашали к нему, один за другим отдавали свои мысли и знания. Среди прочего он узнал, что величайшим хранилищем знаний в империи является библиотека его деда в Капитолийском дворце.
Здесь, сказали ему, хранится много недоступных древних книг, которые агенты Деглетов и Линнов собирали сотни лет по всей Солнечной системе. Некоторые из этих книг никем не были прочитаны за последние десятилетия. Происходило это потому, что лорд — правитель сохранял их для себя, надеясь когда — нибудь пополнить свое образование. Но, как и следовало ожидать, у такого занятого человека это время никак не наступало.
Клэйн подождал, пока леди Лидия выехала из города на отдых. Потом вернулся в Линн и попросил разрешения лорда — правителя на чтение редких книг. Великий человек, который давно перестал интересоваться книгами, дал разрешение, и Клэйн в сопровождении трех секретарей — рабов (двух мужчин и одной женщины) ежедневно в течение нескольких недель приходил в дворцовую библиотеку и читал о прошлом. Книги были написаны после золотого века, но прежде, чем многие подробности забылись или были объявлены бессмысленным вздором.
Книги добавили немногое к тому, что он уже знал, но их авторы передавали слухи, которые через отца к сыну прошли через многие поколения от самых туманных дней. И они указывали направление. Они прибавили ему уверенности, что он на правильном пути и впереди еще более ценные открытия.
Однажды он увлеченно читал, когда краем глаза заметил входящую в библиотеку свою неродную бабушку. Он не знал, что она в городе.
Для леди Лидии встреча была такой же неожиданностью, как и для Клэйна. Она почти забыла о его существовании, а вернулась в Линн, потому что получила сообщение о болезни лорда — правителя. Получив сообщение, она поняла, что больше нельзя тратить время. Нужно добиваться возвращения Тьюса из изгнания.
Она увидела Клэйна в благоприятных для его внешности условиях. Он был скромно одет в одежду храмового ученого. Этот костюм очень хорошо скрадывал его физические недостатки.
Складки костюма искусно скрывали изуродованные руки. Ладони казались продолжением нормального тела здорового юноши. И плащ был перевязан у шеи узкой красивой лентой, скрывая шею и грудь. Над воротником возвышалась прекрасная юная голова Клэйна.
Такая голова заставляла любую женщину взглянуть вторично — красивая, благородная и с изумительно чистой кожей. Лидия, никогда не видевшая внука своего мужа, разве что на расстоянии — Клэйн заботился об этом, — почувствовала страх в сердце.
«Клянусь кураном, — подумала она, — еще один великий человек. Как будто мне мало забот вытягивать Тьюса из изгнания».
Казалось маловероятным — заботиться о гибели мутанта. Но если она хочет, чтобы Тьюс унаследовал империю,
Она видела, что Клэйн смотрит на нее. Лицо его изменилось, и она вспомнила то, что слышала о нем. Его легко вывести из себя эмоционально. Эта перспектива заинтересовала ее. Она с тонкой улыбкой пошла к нему.
Он дважды пытался уйти и не смог. Все краски сбежали с его щек. Лицо его еще больше исказилось, исчезли последние следы красоты. Губы его шевельнулись, но только нечленораздельные звуки донеслись до нее.
Лидия заметила, что стоявшая рядом юная рабыня почти так же встревожена, как и ее хозяин. Девушка умоляюще смотрела на Лидию и наконец сказала:
— Можно мне говорить, ваше превосходительство?
Это шокировало Лидию. Рабы говорят только тогда, когда к ним обращаются. Это не просто порядок, устанавливаемый отдельными владельцами, — это закон государства, и всякий, кто сообщит о подобном проступке, получит половину штрафа, налагаемого в таком случае на владельца. Леди Лидию поразило, что именно она стала предметом такого унижения. Она была настолько ошеломлена, что девушка успела выговорить:
— Вы должны простить его. У него бывают приступы нервного паралича, когда он не может ни двигаться, ни говорить. Неожиданное появление его благородной бабушки…
И тут к Лидии вернулась речь. Она выпалила:
— Плохо, что у рабов нет подобного паралича. Как ты смеешь обращаться ко мне?
Но тут же спохватилась. Не так часто позволяла она выходить из себя. Девушка отшатнулась, как будто ее ударили. Лидия теперь с любопытством разглядывала ее. Может быть только одно объяснение, почему рабыня так смело говорит в присутствии хозяина. Должно быть, это его любимая наложница. Странно только, что сама рабыня как будто довольна отношением, иначе она не беспокоилась бы так о нем.
«Похоже, этот мой родственник — мутант, может быть привлекательным, несмотря на свое уродство. И привлекателен не только для рабыни, побуждаемой обстоятельствами».
В этом скрывались какие — то возможности.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Селк, — хрипло ответила молодая женщина.
— А, марсианка.
Марсианская война дала несколько тысяч юношей и девушек для рабских школ.
В голове Лидии сложился план. Девушку надо убить и тем самым вселить в мутанта страх. Этот страх ограничит его, пока ей не удастся вернуть Тьюса из изгнания. В конце концов, мутант не так уж важен. Невозможно презренному мутанту стать лордом — правителем. Но все же его нужно убрать, так как партия Линнов сможет как — нибудь использовать его в борьбе против Тьюса и ее самой.
Она снова взглянула на Клэйна. Тот сидел неподвижно, с остекленевшими глазами, с бесцветным и неестественным лицом. Лидия не пыталась скрыть свое презрение, когда, шурша оборками, повернулась и вышла в сопровождении свиты и личных рабов.
Рабов иногда делали убийцами. Выгода их использования заключалась в том, что рабы не могли быть свидетелями в суде, высказываться ни за, ни против обвиняемого. Но Лидия давно обнаружила, что рабам не хватает решительности в преодолении препятствий. При малейшей опасности рабы отступали, а вернувшись, сочиняли фантастические истории о вставших перед ними препятствиях. Лидия использовала бывших рыцарей и сыновей рыцарей, чьи семьи из — за безденежья были лишены знаний. Такие люди отчаянно нуждались в деньгах, и когда их постигала неудача, то для этого всегда были достаточные основания.