Империя: чем современный мир обязан Британии
Шрифт:
Знание — сила, а знание о том, где что находится, является важнейшим для нужд государственного управления. Правда, по мере того, как геодезисты продвигалась к Гималаям (там Эверест дал свое имя самой высокой вершине мира), их изыскания приобрели новое значение. Где заканчивается Британская Индия? На пике могущества она была гораздо больше современной Индии и включала территорию современного Пакистана, Бангладеш и Мьянмы, южного Ирана и Непала. Одно время казалось, что британское владычество распространится и на Афганистан. Некоторые подумывали даже о Тибете. Однако на севере, по ту сторону горных цепей, начинались владения другой европейской империи со сходными устремлениями — Российской. В XIX веке ее расширение на суше было столь же быстрым, как Британской — на море: Кавказ, Черкесия, Грузия, Восточная Армения и Азербайджан, в восточном направлении — от Каспийского моря вдоль Великого шелкового пути через Бухару,
С 1879 (вторая попытка британцев покорить Афганистан) до 1919 года (третья попытка) Британия и Россия вели холодную войну в районе северо-западной индийской границы, и шпионами в той войне были картографы: тот, кто первый нанес границу на карту, получал удобную возможность ее контролировать. Таким образом, работа геодезистов стала неразрывно связана со шпионажем (один из первых британских первопроходцев назвал его “большой игрой”). Временами это действительно походило на игру. Британские агенты, действуя на неотмеченной на карте территории за Кашмиром и Хайберским проходом, притворялись буддийскими монахами. Они измеряли расстояние с помощью четок (одна бусина — сто шагов) и прятали карты в молитвенных барабанчиках. Игра была смертельно опасной. Она шла в зоне, где единственным правилом был беспощадный кодекс чести пуштунов: незнакомцу оказывали гостеприимство, однако если он нарушал обычаи, ему перерезали горло и объявляли вендетту его семье [90] .
90
Среди героев этой романтической игры были пандиты, например Кишен Сингх и Сарат Чандра дас — прототип Хурри Чендера Мукерджи в “Киме” Киплинга.
Британцы не могли позволить себе забросить дела на северо-западной границе. И все же это был не предел: благодаря викторианской технике влияние Британской Индии распространилось и за океаном.
В 1866 году произошел захват заложников. Этот кризис проверил на прочность имперскую систему коммуникаций. Группа британских подданных была заключена в тюрьму абиссинским императором Федором II (Теодросом II), который счел, что Англия выказывает его режиму — единственной христианской монархии в Африке — недостаточное уважение. Федор II отправил в Лондон послание, стремясь добиться своего признания. Когда Министерство по делам колоний не ответило, Федор II арестовал всех европейцев, которых смог, и заточил их в горную крепость Магдала. В Абиссинию отправилась дипломатическая миссия, однако и ее посадили под замок.
Никто не мог обращаться с подданными королевы Виктории подобным образом и избежать при этом неприятностей. Однако вызволение заложников из мрачной Эфиопии было трудной задачей, и королева поручила ее решение “силам быстрого реагирования”. Примечательно, что экспедиционный корпус состоял не только из англичан. Абиссиния должна была почувствовать и мощь Британской Индии.
Операция была бы невозможна без быстро растущей телеграфной сети и паровых машин. Решение об отправке экспедиции для освобождения заложников принял премьер-министр лорд Дерби после консультации с кабинетом министров и королевой. Когда письменный призыв Виктории к Федору отпустить заложников (апрель 1867 года) остался без ответа, у правительства не осталось иного выхода, кроме как освободить их силой. Разумеется, это решение повлияло на все крупные департаменты правительства. Министерство иностранных дел, Военное министерство, Адмиралтейство, Министерство финансов: со всеми нужно было консультироваться. Но чтобы приказ королевы был выполнен, он должен был преодолеть десять тысяч миль, отделявших лондонский офис министра по делам Индии от губернатора Бомбейского президентства, где стояли войска. Прежде для передачи приказа понадобились бы месяцы. Теперь можно было положиться на телеграф.
Планирование экспедиции поручили генерал-лейтенанту сэру Роберту Нейпиру — поборнику дисциплины и гениальному военному инженеру. Приказ королевы (“Ты разорвешь цепи”) воодушевил публику, и Нейпир впоследствии сделал эту фразу (на латыни Tu vinculo frange)своим девизом. К решению задачи Нейпир подошел с мрачным реализмом кадрового военного. Следовало надеяться, писал Нейпир герцогу Кембриджскому 25 июля 1867 года, что
пленники могут быть освобождены дипломатическим путем за любой выкуп, поскольку экспедиция обошлась бы очень дорого и стоила бы немалых трудов. Даже если не прозвучит ни единого вражеского выстрела, потери из-за климата и несчастных случаев десятикратно превысят число заложников. Тем не менее, если эти несчастные будут убиты или насильно удержаны, я полагаю, мы должны будем что-либо предпринять.
Как Нейпир, вероятно, и ожидал, это выпало сделать ему — и Индийской армии. Тринадцатого августа Нейпир подсчитал, сколько ему потребуется войска: “Четыре полка туземной кавалерии, эскадрон британской кавалерии, десять полков туземной пехоты… четыре батареи полевой и конной артиллерии; горная артиллерия; батарея из шести 5,5-дюймовых мортир… если возможно, две из них 8-дюймовые; кули (три тысячи человек) для переноски грузов и выполнения работ”. Два дня спустя ему предложили командовать экспедицией. К ноябрю парламент (созванный досрочно Дизраэли, который надеялся извлечь из этой истории некоторую электоральную выгоду) одобрил выделение необходимых Нейпиру средств. После этого сэр Стаффорд Норткот, министр по делам Индии, сообщил вице-королю, что “дальнейшие решения, связанные с организацией и снабжением подкреплений, если таковые потребуются сэру Роберту Нейпиру, должны лежать на правительстве Индии”. Норткот также напомнил вице-королю, что участие в операции “туземной составляющей” корпуса Нейпира будет оплачивать, как обычно, правительство Индии.
Через несколько месяцев экспедиционный корпус отбыл из Бомбея в Массауа, город на побережье Красного моря. Корабли везли тринадцать тысяч английских и индийских солдат, двадцать шесть тысяч вспомогательного персонала, огромное количество скота (тринадцать тысяч мулов и пони, столько же овец, семь тысяч верблюдов, семь тысяч бычков, тысячу ослов и сорок четыре слона). Нейпир даже взял с собой сборную гавань с маяками и железнодорожной системой. Это был настоящий интендантский подвиг, удачная комбинация индийских мускулов и британской техники.
Абиссинский император был уверен, что ни одна армия не сумеет преодолеть четыреста миль по выжженной солнцем гористой местности, отделяющих Магдалу от побережья. Однако он не знал Нейпира. Тот медленно, но упорно вел своих людей к цели, и путь их отмечали тысячи трупов обезвоженных животных. Экспедиция подошла к крепости через три месяца.
Почувствовав облегчение — пеший переход был завершен, — солдаты приготовились к штурму. Будто бы гром загрохотал над головами, и с оркестром, играющим “Гарри Оуэна”, полки пошли на приступ. Всего за два часа ожесточенного боя солдаты Нейпира убили более семисот воинов Федора II и ранили тысячу двести. Император, не желая сдаваться, покончил с собой. Ранения получили всего двадцать британских солдат. Не погиб ни один. Один из членов экспедиции вспоминал: “Шелк развевающихся полковых знамен, поднятые в воздух шлемы и гул победных криков. Крики победителей… разносились по плато на расстоянии двух миль.. и эхо над горами вторило: 'Боже, храни королеву'”.
Победа Нейпира была типичной для средневикторианского периода. Заметное превосходство англичан в логистике, огневой мощи и дисциплине привело к свержению императора с минимумом жертв с их стороны. Победители возвратились с триумфом, не только освободив заложников, но и взяв трофеи (в частности, тысячу древних христианских рукописей и ожерелье императора — к удовольствию Дизраэли). У восхищенной королевы не возникло ни малейшего сомнения в том, что Нейпир заслужил титул пэра, не говоря уже о неизбежной конной статуе. Теперь она стоит в саду старой вице-королевской резиденции в Барракпуре.
То, что индийские войска могли действовать так далеко от родины и с таким успехом, свидетельствовало о том, как изменилась Индия после восстания 1857 года. Всего за десять лет до экспедиции Нейпира британское владычество в Индии было поколеблено. Но англичане усвоили горький урок. Восстание привело к реформе аппарата управления Индией. Ост-Индская компания была ликвидирована, и аномалия (то, что корпорация управляла субконтинентом) была устранена.
Впрочем, изменения отчасти свелись к переименованию. Генерал-губернатор стал называться вице-королем. Незначительные перемены коснулись и его совета. Теоретически высшие полномочия теперь принадлежали министру по делам Индии, находившемуся в Лондоне, и Совету по делам Индии (сочетание прежнего Совета директоров и Контрольного совета). Правилом было, однако, то, что “управление Индией должно… осуществляться из самой Индии”. Первого ноября 1858 года королева Виктория дала своим индийским подданным некоторые гарантии относительно будущей власти на субконтиненте. Первую мы уже знаем: отказ от вмешательства в религиозную жизнь (неявное признание одной из главных причин восстания). В прокламации был упомянут “принцип, согласно которому должно существовать совершенное равенство между европейцами и туземцами в отношении всех должностей”. Как выяснилось впоследствии, это был опрометчивый шаг.