Империя ГРУ. Книга 1
Шрифт:
Получив доклад Мея, Заботин 9 июля 1945 г. послал в Центр телеграмму:
«Директору № 241
Факты, переданные Алеком:
1. Испытания атомной бомбы были проведены в Нью-Мехико. Бомба, сброшенная на Японию, сделана из урана-235. Известно, что выход урана-235 на заводе магнитного разделения в Клинтоне составляет 400 граммов в день… Планируются к публикации научно-исследовательские работы в этой области, но без технических подробностей. Американцы уже выпустили книгу об этом.
2. Алек передал нам пластину с 162 микрограммами урана в форме окиси на тонкой пленке…». [359]
359
Там же. С. 196–197.
Доклад Мея и образцы
«На аэродроме меня встречал сам Директор (Ф. Кузнецов). С большими предосторожностями я достал из-за пояса драгоценную ампулу и вручил ее Директору. Он немедленно отправился к черной машине, которая стояла тут же, на аэродроме, и передал ампулу в машину.
— А кто там был? — спросил я потом Директора.
— Это Берия, — прошептал Директор.
А от ампулы с ураном у меня до сегодняшнего дня мучительная рана, и приходится менять кровь по нескольку раз в год». [360]
360
Пестов Ст. Канадская А-бомба // Совершенно секретно. 1994. № 11. С. 7.
Тем временем Заботин, узнав от Мея о строящемся в Чок Ривер урановом заводе, решил лично побывать в районе строительства. Воспользовавшись знакомством с одним канадцем, живущим поблизости, он съездил к нему «в гости» на моторной лодке. Во время прогулки по реке Заботин внимательно осмотрел завод и послал в обстоятельный доклад в Москву. В ответ из Москвы поступило указание:
«Гранту № 11438
Телеграфируйте: как связан Ваш знакомый с заводом, где он сейчас работает и каковы ваши отношения? Если возможно, дайте более подробное описание внешнего вида завода. Директор. 14.08.45 г.». [361]
361
Там же.
Выполнить задание Центра Заботин поручил Мею, которому удалось побывать не только на заводе в Чок Ривер, но и на Чикагском заводе, работавшем в рамках «Манхэттенского проекта». Собранная им информация была немедленно отправлена в Москву.
Однако вскоре Мей должен был покинуть Канаду и вернуться в Англию. В связи с этим Центр прислал Заботину следующие инструкции для встречи Мея со связником в Лондоне:
«1. Место — перед зданием Британского музея на улице Грейт Рассел, со стороны Тоттенхем Роуд.
2. Время — как указано вами, однако в 23 часа довольно темно, поэтому лучше в 20 часов, если это устроит Алека.
3. Опознавательные знаки — слева под мышкой у Алека газета „Таймс“, связник в левой руке держит журнал „Пикчер Пост“.
4. Пароль — связник: „Как пройти покороче до Странда?“ Алек: „Пойдемте, я иду туда же“.
В начале беседы Алек говорит: „Сердечный привет от Майкла…“». [362]
362
Там же.
К середине 1945 г. прекрасно отлаженная и отлично функционирующая агентурная сеть ГРУ, занимающаяся вопросами атомного шпионажа, позволила осветить все основные вопросы, касающиеся теоретических разработок и промышленных технологий создания атомной бомбы. Но в сентябре 1945 г. предательство шифровальщика канадской резидентуры ГРУ И. Гузенко поставило под удар всю дальнейшую работу в этом направлении.
Игорь Сергеевич Гузенко родился в 1920 г. Когда началась Великая Отечественная война он был призван в армию и направлен в спецшколу, где прошел курс обучения на шифровальщика и получил назначение в штаб одного из фронтов. Через год его перевели в главное шифровальное бюро ГРУ, а в 1943 г. командировали вместе с семьей в Канаду шифровальщиком резидентуры ГРУ в Оттаве. Гузенко сумел понравиться своему непосредственному начальнику полковнику Заботину, и поэтому пользовался рядом необоснованных льгот. Так, вопреки всем установленным правилам, он вместе с женой и сыном проживал не на территории посольства, а в городе, на частной
Данный факт вскрылся после того, как первый заместитель начальника 1-го управления ГРУ полковник М. Мильштейн в мае-июне 1944 г. совершил инспекционную поездку по легальным резидентурам в США, Мексике и Канаде. [363] В ходе проверки Мильштейн установил, что Гузенко не только проживает вне посольства, но и имеет доступ к личному сейфу заместителя резидента подполковника Мотинова. Более того, у Мильштейна сложилось впечатление, что Гузенко находится на пути к предательству и готовится к побегу. Вот что он вспоминал по этому поводу:
363
Михаил Абрамович Мильштейн родился в 1910 г. В военной разведке с середины 1930-х г. До войны работал в Западной Европе. После начала Великой Отечественной войны занимался разведкой в тылу и прифронтовой полосе немецко-фашистских войск, занимая должность зам. начальника 2-го (агентурного) отделения разведотдела Западного фронта. В 1944 г. — первый заместитель 1-го (западного) управления ГРУ. С 1945 г. — зав. кафедрой разведки Академии Генерального штаба. Доктор исторических наук, профессор. Умер в августе 1992 г. в Сочи, похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.
«Перед отъездом я еще раз сказал Заботину о необходимости переезда Гузенко и решил снова с ним встретиться. Я внимательно слушал его, задавал разные, часто несущественные вопросы — какое-то необъяснимое и тревожное предчувствие на протяжении всего разговора мучило меня. Мне все время виделась в нем какая-то неискренность. Внутренний голос подсказывал, что с ним неладно. Он решил что-то такое, чего очень боится, что оно может быть раскрыто. И вот тогда, в июне 1944 г., я пришел к выводу, что он готовится бежать. Готовится, но еще не решил окончательно». [364]
364
Мильштейн М. Побег Гузенко // Совершенно секретно. 1995. № 3. С. 25.
По возвращении в Москву Мильштейн доложил о своих подозрениях начальнику ГРУ генерал-лейтенанту И. Ильичеву и начальнику отдела кадров ГРУ полковнику С. Егорову. И хотя доклад Мильштейна не приняли всерьез, в сентябре 1944 г. в Оттаву ушла телеграмма об отзыве Гузенко в Москву, а на его место был направлен его сменщик лейтенант Кулаков. Однако Заботин сумел настоять на отмене этого решения, и только в августе 1945 г. новый начальник ГРУ генерал-лейтенант Ф. Кузнецов отправил новую телеграмму о немедленном отзыве Гузенко и его семьи в СССР.
Узнав о предстоящем возвращении в Москву, Гузенко, прихватив из сейфа секретные документы, 5 сентября 1945 г. попросил политического убежища в Канаде. Последствия этого побега оказались катастрофическими. Образованная после побега Гузенко Канадская королевская комиссия по вопросам шпионажа выявила имена 19 агентов ГРУ в Канаде, из которых 9 были осуждены. Наибольшие потери понесла агентурная группа «Бэк», ориентированная на добывание материалов по атомной бомбе.
Не избежал ареста и Мей, сотрудничество которого с оттавской резидентурой ГРУ продолжалось до сентября 1945 года, когда его в связи с окончанием работ в Чок Ривере отозвали в Англию. Узнав об этом, Заботин оговорил с Меем условия встречи в Лондоне и сообщил о них в Москву:
«… Условия встречи — 7, 17 или 27 октября на улице перед Британским музеем. Время 11 часов вечера. Опознавательный знак — газета слева под мышкой. Пароль — сердечный привет Майклу».
В середине сентября Мей благополучно прибыл в Англию и в скором времени устроился на работу преподавателем в Королевском коллежде в Лондоне. А за несколько дней до этого, 5 сентября, из оттавской резидентуры ГРУ бежал шифровальщик лейтенант Игорь Гузенко («Кларк»). Предатель передал канадской контрразведке множество документов, среди которых были копии донесений агента «Алека» в Москву и условия связи с ним в Лондоне. Полученная от Гузенко информация была немедленно доведена до руководителя Особого отдела Скотланд-Ярда подполковника Леонарда Барта, который получил указание срочно установить личность таинственного «Алека». Барту, который работал в плотном контакте с МИ-5, не составило труда выяснить, что под псевдонимом «Алек» скрывается доктор Аллан Мей.