Империя Хаоса
Шрифт:
Но Адриана ничего этого не замечала. Она шла по саду со своими учениками, проводя урок в соответствии с расписанием, будто ничего плохого не случилось. Неожиданно нависшей над ней опасности она позволила лишь одну незначительную уступку – ее сопровождали два лоррейнских телохранителя. Невидимые силы роем следовали за ней, но она старалась окружающим казаться спокойной и занятой своим обычным делом. И все это время она думала о своем сыне о Нико. О малыше, прильнувшем к ее груди, когда она скиталась по дорогам Франции, растерзанной войной, о малыше, только что научившемся ходить, но уже маршировавшем с лоррейнской армией, о странном
Она пыталась отвлечься, наблюдая, с каким энтузиазмом ее студенты воспринимали все новое и как украдкой обменивались взглядами.
– Что за восхитительные цветы эти орхидеи! – воскликнул один из них, по имени Карл фон Линней [13] .
Адриана, выбрав одну из самых диковинных орхидей и проведя пальцем по внутренней стороне пурпурного лепестка, сказала:
– Когда я училась в Сен-Сире, нам не разрешалось смотреть даже на нарисованные орхидеи. Считалось, что они возбуждают сладострастие.
13
Линней Карл фон (1707 – 1778) – шведский естествоиспытатель, основатель систематики.
– Я, я не – залепетал Карл, бледное лицо шведа зарумянилось. – Я не понимаю, – произнес он смущенно и неловко.
Краем глаза Адриана заметила, что ее вторая ученица, молодая француженка Габриель Эмили ле Тоннелье де Бретой, тоже покраснела.
– Мадемуазель Бретой, неужели восхищение цветком мсье Линнея оказалось столь заразительным?
Бретой очень быстро овладела собой. Ее темно-зеленые глаза удивленно посмотрели на Адриану.
– Как и он, я восхищена их необычайным разнообразием. Я поражена тем, что Бог сотворил не один вид, а такое неисчислимое множество.
– Да, – произнес Линней, кашлянув, – именно это меня и восхитило, мадемуазель.
– Разнообразие мхов и лишайников восхищает вас в такой же степени?
– Конечно же, честно говоря, мы с Эми я хотел сказать – с мадемуазель Бретой, как раз и хотели обсудить с вами эту тему.
– Продолжайте, я слушаю вас.
Линней нервно улыбнулся. Он был недурен собой, хотя и не красавец, среднего роста, немного застенчивый, чуть полноватый, добродушным лицом чем-то похожий на тюленя.
– Мне кажется, было бы разумно и удобно классифицировать на научной основе все виды растений и прочих живых существ.
– Зачем?
– Затем, чтобы увидеть, как сам Господь Бог выстраивает в иерархическом порядке живые существа. Разве не в этом заключается призвание науки?
Адриана вздохнула:
– В этом. Но почему эту тему вы хотите обсудить именно со мной? Мои интересы в ботанике ограничиваются эстетическими наблюдениями.
– Да, мы знаем это – вступила в разговор Бретой. – Но…
– И, насколько мне известно, мадемуазель, – перебила ее Адриана, – ваш интерес к растениям возник совсем недавно. Мне всегда казалось, что вы более всего склонны к математике и воздухоплаванию.
– Да мадам это так. Но что касается растений, здесь наши интересы с мсье Линнеем совпадают.
– Я ожидала этого, – сказала Адриана несколько сухо, и не без удовольствия наблюдая, как ее ученики вновь залились краской. – Но я хотела бы услышать, в чем именно они совпадают.
– Растения можно классифицировать в соответствии с их характеристиками, – начал Линней. – Объединяются в группы растения, имеющие сходства. Мне кажется, что именно таким образом Создатель сотворил все живое согласно логике: орхидея – это вид растения, a Palma Christi – вид орхидеи, и так далее. И если Он таким образом сотворил растения то и с животными он поступил точно так же. И если животные… – Он замолчал, почувствовав некоторую неуверенность.
– Мы думаем, появление malakim соответствует этому принципу творения, – закончила за него Бретой.
Адриана остановилась и посмотрела на парочку в совершенно новом свете. До сих пор она считала их совсем юными, хотя им было по двадцать пять, а ей всего на шесть лет больше. Линней приехал в Академию из университета Упсалы, а Бретой прибыла как беженка, без гроша в кармане, из Франции, под патронатом общества Мопертюи [14] . И оба ученика по ее мнению, были необыкновенно одаренными, хотя и очень наивными. Но, похоже, она их недооценивала.
14
Мопертюи Пьер Луи Моро де (1698 – 1759) – французский астроном и геодезист.
– Хорошо, – сказала Адриана, – я уже однажды ставила перед собой такую задачу – я имею в виду malakim, не растения, – но мне никогда не удавалось даже близко подойти к ее решению. Но позвольте мне задать вам вопрос, мадемуазель. Мсье Линней считает, что растения можно разбить по категориям в соответствии с их морфологией. Но malakim, за редким исключением, невидимы человеческому глазу. По каким же признакам вы намереваетесь их классифицировать?
Бретой улыбнулась. Ее нельзя было назвать красавицей – широкая в кости, но не толстая, высокая и на вид очень сильная, даже мускулистая. Но ее улыбка и сияние глаз затмевали все изъяны тела, очевидно, так же казалось и Линнею. Или, возможно, он принадлежал к той редкой категории мужчин, которые интеллект женщины ценили более ее форм.
– Я бы классифицировала их в соответствии с математическими характеристиками, мадам.
– Очень хорошо. В таком случае я даю вам разрешение продолжать в этом направлении.
– Но нам, конечно же, потребуется ваша помощь. Никто не обладает такими знаниями о malakim, как вы.
Адриана, признавая это, неохотно кивнула и пошла дальше, пытаясь найти радость и отдохновение в красотах сада. Обычно ей это удавалось, окружавший ее мир зачах под покровом снега и льда, но здесь, в саду, согретом искусством науки, росли, цвели и благоухали растения, привезенные из самых отдаленных уголков земли. Однако сегодня ее голова была занята только одной мыслью: в каком из этих дальних уголков мира томится в плену ее сын? Но особенно ее мучил вопрос – почему?
И кто пленил его? Кому она перешла дорогу, за что ее так жестоко наказали?
Она тряхнула головой. Ее о чем-то спросили? С немного скучающим видом к ней легкой походкой направлялся красавец в синем мундире – один из ее лоррейнских телохранителей. У нее за спиной два ее ученика оживленно обсуждали свои дальнейшие планы.
Ее внимание привлекло легкое покашливание за спиной. За ней следом шла Елизавета.
– Pardon, mademoiselle, кажется, у меня сегодня должен быть урок.
– Я скоро вернусь, – сказала Адриана своим ученикам.