Империя и христианство. Римский мир на рубеже III–IV веков. Последние гонения на христиан и Миланский эдикт

Соколов Юрий Ростиславович

Император Констанций Хлор

Натиска такой яростной мощи, такой стихийной отчаянности и такого масштаба давно уже не было!

Прорвавшиеся варварские орды необходимо было выдворить с территории империи. Отряды на границе были бессильны им помешать. Почти за три года Констанцию Хлору удалось несколько локализировать район оккупации варваров, но усилия его по выдворению варваров результатов не имели. В иные времена Диоклетиан не замедлил бы лично возглавить легионы против варваров, но «божественный император» разрывался между двумя проблемами на Востоке: осада Александрии, которой должно было завершиться подавление восстания в Египте, и начало войны Сасанидской империей, которая по легкомысленности Галлерия пошла неудачно для римлян. На исходе 296 года, поняв, что дела на Востоке его не отпускают, Диоклетиан приказал августу Максимиану Геркулию, своему официальному соправителю, возглавить карательный поход против германцев.

Кто бы тогда мог подумать, что приказ Максимиану и последовавший за ним поход совершит тот толчок, который окончательно перевернет сознание Диоклетиана и обречет христиан на жестокие гонения?!

3. Гонения Диоклетиана

Император Диоклетиан

Пока Диоклетиан добивал египетских инсургентов и пытался изменить к лучшему положение в войне с персами август Максимиан Геркулий по его поручению направился на берега Рейна с тем, чтобы разгромить и выдворить из пределов империи германские племена. Противник был Максимиану хорошо известен, равно как и район предстоящих боевых действий – не раз он одерживал здесь победы,

и именно на берегах Рейна возросла его слава полководца. Даже самые жестокие критики Максимиана – а их достаточно как среди римских языческих историографов, так и среди христиан – не отрицают выдающихся способностей диоклетианова августа-соправителя на военном поприще.

Все же из-за неглубокого ума и едва ли не полного отсутствия образования правильнее было бы говорить о хваткости и напористости Максимиана, нежели о полководческом искусстве. Он не отличался разнообразием в стратегии и тактике, не пытался постигнуть психологию противника. Все это ему заменял звериный инстинкт опасности и свирепая воля натиска, с которым он проламывал ряды вражеских армий. Его жестокости и мстительности, злопамятности и скорости на расправы легионеры боялись куда больше чем противника.

Огромный, чудовищно сильный физически и превосходно владеющий оружием, с устрашающим видом Максимиан на поле боя, не мудрствуя лукаво, сам бросался на врага во главе передовых когорт, определяя направление главного удара. На полях сражений он был исключительно решителен, столь же отважен и упорен. Но именно этих качеств ему не хватало, когда он возвращался к мирной жизни. Война, которую вел Максимиан, неизменно сопровождалась избыточным количеством жертв, но он относился к этому с каким-то языческим восторгом. Человек редкой жестокости, он буквально вдохновлялся видом смерти.

Нельзя не отметить также и крайнюю подозрительность Максимиана и его готовность к массовым репрессиям. Естественно, что воюя с варварами, Максимиан заранее считал всех, кто переселился с восточных берегов Рейна на римскую территорию, пособниками германцев. То, что франки в значительной степени стали христианами, превращало подозрения Максимиана в уверенность. Если Констанций Хлор в своих действиях опирался как раз на франков-христиан, то Максимиан по одному только подозрению устраивал репрессии именно (и прежде всего) среди них.

Конец ознакомительного фрагмента.