Империя крови
Шрифт:
Правительница плюхнулась обратно в кресло, площадь вновь огласилась торжествующими воплями. Седая жрица направилась к осужденному на казнь, привязанному с краю. Одна из сопровождавших протянула ей поднос, сверкнувший на солнце, Иподима, взяв с него кривой огромный нож, больше похожий на серп, остановилась перед несчастным, которому выпала честь открыть список жертв. Конан видел, как приговоренный забился, стараясь вырваться из пут, но седая амазонка ловким заученным движением запрокинула его голову и уверенно полоснула ножом по горлу.
Толпа ревела. Женщина, выждав, пока чаша наполнится доверху, передала ее жрице. Иподима взяла чашу и подбросила ее вверх. Кровь разлетелась во все стороны багровыми каплями, вызывая восторг бушующей толпы, а амазонки направились к следующей жертве. Конан, не в силах оторвать глаз от кошмарного зрелища, даже сейчас не смог не удивиться звериной жестокости амазонок.
«Нергал мне в кишки, эти бабы хуже волков! Тьфу!»
Процессия мало-помалу приближалась к нему: серп, чаша, следующая голова, брызги крови, серп, чаша…
Когда Иподима ловко расправилась с очередной жертвой, привязанной рядом с Конаном, он понял, что очередь — за ним. Крики беснующейся толпы показались ему особенно громкими.
«Видно, я здесь в большом почете», — пронеслось в голове варвара.
Однако он ошибся. Крики внезапно перешли в вопли ужаса, послышался топот множества ног, амазонки, стоявшие рядом с киммерийцем, вздрогнули, и по их напряженным взглядам он понял, что на площади происходит что-то необычное. Конан не мог видеть, что случилось, но вдруг услышал тонкий свист. Он взглянул на возвышение, где сидела правительница со свитой, и увидел только выставленные вперед щиты, в которые на его глазах вонзались острые иглы. Стрелы! Конечно же! Гирканцы! Только они могли так стрелять.
Варвар почувствовал, как его ногу придавило чье-то тело, и тут же прямо перед ним упала еще одна амазонка. Покосившись вправо, киммериец увидел, как толпа зрительниц, теснимая непрерывно стреляющими из луков всадниками, прижала к ограде дворца вооруженную стражу, и амазонки не могут даже воспользоваться оружием, чтобы отразить нападение.
— Вот он! — услышал варвар знакомый голос, и тут же два удара ножа освободили его от пут.
Конан вскочил на ноги.
— Тайрад! — радостно завопил он. — Я знал, что ты успеешь!
— Я у тебя в долгу, — коротко бросил гирканец. — Держи!
Он протянул варвару длинный узкий меч. Конан схватил оружие и быстро окинул взглядом площадь.
Наверху, где сидела знать во главе с правительницей, видимо, уже поняли, что с нападавшими не справиться, и амазонки, прикрываясь щитами, торопливо покидали возвышение. Стража, смешавшись с толпой, которая все напирала и напирала на нее под градом стрел, была бессильна что-нибудь предпринять. Вся правая часть площади опустела, если не считать десятка всадников, которые беспрерывно стреляли из луков, сдерживая толпу. Киммериец услышал отчаянный звонкий крик:
— Мать! Я здесь!
Кричал высокий молодой мужчина, который показался варвару похожим на рыжего асира, убитого на арене. Юноша спрыгнул с коня и ножом перерезал ремни, привязывавшие к перекладине руки правительницы.
— Вульф! — воскликнула амазонка, обнимая юношу.
«Это сын Акилы и Этельвульфа, — понял Конан. — От хороших родителей — хорошие дети… Ну и вымахал парень! Совсем скоро из него получится добрый воин».
— Быстрее! — услышал он голос гирканца. — Надо сматываться, пока они не подозвали подмогу.
Варвар вскочил на подведенного к нему коня и вдруг краем глаза заметил, как сверху одна из амазонок отводит руку, собираясь метнуть дротик.
— Акила! — отчаянно крикнул он, бросаясь к ней.
Услышав его вопль, амазонка вздрогнула, но не успела увернуться от пущенного сильной рукой дротика. Киммериец почти достал рукой его древко, но наконечник глубоко вонзился в грудь Акилы, прямо под левой ключицей.
— Мать! — в ужасе воскликнул Вульф, который уже держал под уздцы коня, приготовленного для Акилы.
Конан подхватил на руки падающее тело своей бывшей возлюбленной. Она, вздохнув, посмотрела на него, но в глазах ее уже не было жизни.
— Нет! — закричал варвар. — Акила, не умирай! Ты не можешь умереть!
Он вскочил на коня, подхватил амазонку и помчался вслед за гирканцами, которые по команде Тайрада отходили с площади. Кавалькада стремительно пронеслась по пустынным улицам. Все жители собрались на праздник на центральной площади, и лишь в некоторых местах киммериец насчитал примерно два десятка трупов, лежавших на мостовой. У одного из домов по команде Шахаба все спешились.
— Дышит? — спросил гирканец.
Конан приложил ухо к груди Акилы, но не услышал биения сердца.
— Нет, — коротко бросил он. — Но мы должны забрать с собой ее тело. Не оставлять же его этим сукам!
Подскакали Вульф с Тайрадом и еще трое гирканцев.
— Все целы?
— Вроде все, — ответил Шахаб.
— Снимайте упряжь. Где Дейдра?
— Сейчас…
Полусотник коротко свистнул, и из ворот вышла статная амазонка лет тридцати с длинными светлыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Конан лишился дара речи: до чего хороша! Женщина бросила на него быстрый взгляд, но тут же отвернулась и подошла к коням.
— Давайте все во двор, живо! — скомандовал Тайрад.
Всадники быстро спешились и, сняв с коней седла, протиснулись в узкую калитку, а затем побежали к сараю в дальнем углу двора. Конан, держа на руках Акилу, поспешил за ними, краем глаза успев увидеть, как женщина, которую назвали Дейдрой, делает странные движения руками перед двумя десятками коней, оставленных гирканцами.
«Никак опять колдунья?»
Киммериец задержался на мгновение. Кони, взвившись на дыбы, бросились обратно к площади, откуда уже слышались крики погони.