Империя, не ведавшая поражений
Шрифт:
— У них на борту солдаты!
— Угу, и много, — подтвердил Тор, обладавший самым острым зрением на «Драконе-мстителе», так что он уже знал об этом раньше меня.
Я повернулся. Старик вскарабкался на корму и стоял там, словно нарядившийся щеголем беглец из преисподней.
— Они уже совсем близко, так что можешь заняться своим делом, — сказал боцман, похлопав меня по плечу.
— Да? — Расстояние было еще слишком большим, даже для стрелы с ободком. Бортовая качка, килевая, рыскание… Два корабля и ветер, играющий между ними в дьявольские игры? Я достал
Для большинства он стоил годового жалованья — великолепное орудие смерти. Он был предназначен исключительно для убийства людей и изготовлен на заказ специально под мои руки и мышцы. Я нежно провел пальцами по всей его длине. Долгое время это оружие было единственной моей любовью.
Когда-то у меня была женщина, но любовь к луку оказалась сильнее.
Согнув его, я натянул тетиву и достал стрелу с ободком.
Солдаты на каравелле осложняли мне задачу, подняв щиты и прикрывая своего рулевого. Они нас узнали.
Окаймленная стрела никогда не промахивалась, и этот раз не стал исключением. В одно мгновение она нашла на секунду возникшую щель между щитами.
Каравелла накренилась, потеряв управление, и замедлила ход, теряя ветер. На ее корме возникла паника. Мы устремились к ней.
Колгрейв громогласно отдавал команды нашему рулевому, едва заметно меняя курс. Наши паруса наполнил ветер.
Одну за другой я выпустил еще одиннадцать стрел. Лишь две из них не нашли цель, в том числе предательская синяя с белым, которую я уже тысячу раз угрожал сломать и сжечь.
Старик подвел нас носом к их корме столь мягко, что касание корпусов кораблей напоминало поцелуй. Барли, Святоша и их команда прыгнули через борт. Бойня, которую я устроил на корме каравеллы, не оставляла никаких шансов. Их корабль сразу же оказался в наших руках.
Затрещали и застонали спускаемые на обоих кораблях паруса. Наш нос прошел мимо миделя корабля фрейландцев.
Вельбот бросил абордажный крюк, и мы вместе навалились на канат.
Наши с криками хлынули через борт, атакуя ждавшую их толпу. Это были солдаты регулярной армии, фрейландские войска, закаленные в сотнях стычек с тролледингскими разбойниками. Как только Вельбот закрепил канат, я снова начал стрелять из лука, пользуясь подобранными фрейландскими стрелами.
Будучи грубыми и неотесанными, они не умели обращаться с оружием подобно мне. Неудивительно, что они не причинили никому из нас вреда.
Я уложил пару десятков, целясь в офицеров и сержантов, затем снял двоих засевших среди снастей каравеллы назойливых снайперов, метивших в Старика, который стоял словно узловатое дерево, сопротивляющееся шторму, и лишь смеялся, когда стрелы свистели вокруг него.
Он вполне мог бы сравниться с мертвым капитаном корабля-призрака.
Корма каравеллы очистилась. Барли и Святоша удерживали лестницы под напором атакующих снизу. Другие матросы швыряли разные предметы в толпу на главной палубе. Я решил подобрать свои стрелы, прежде чем какой-нибудь идиот их растопчет, и пошел на корму.
Шум стоял оглушительный — вопли, лязг оружия, крики боли. Офицеры и сержанты выкрикивали противоречащие друг другу приказы. Борта кораблей скрежетали друг о друга под ударами волн. А Старик продолжал безумно хохотать на корме. Мы с ним были единственными, кто остался на борту.
— Отлично, как всегда, — кивнул он.
Я небрежно пожал плечами и, когда кормовые надстройки сошлись вместе, прыгнул — но, поскользнувшись в луже крови, упал, ударившись головой о борт.
Колгрейв снова расхохотался.
Когда я наконец очухался, все было уже почти кончено. Горстка солдат обороняла люк в передней части корабля. Большинство наших сбрасывали за борт трупы, алчно глядя на люк, из-под которого доносился женский плач. Святоша и Барли готовились к последнему броску.
Шатаясь, я поднялся на ноги, собираясь помочь несколькими точными выстрелами.
Черт! Моя голова! А фрейландский корабль, похоже, сильно раскачивало.
И это не была лишь игра моего воображения. Приближался шторм. До него оставалось несколько часов.
Вполне достаточно, чтобы отдохнуть. И найти грог.
Это была хорошая схватка. Я потягивал грог из большой кружки, которую нашел в каюте фрейландского капитана. Наши парни серьезно не пострадали — множество порезов и ссадин, у кого-то ушиб головы, у кого-то сломан палец, ничего особенного. Вероятно, боги действительно, как заявлял Колгрейв, были благосклонны к нашей миссии и редко позволяли, чтобы с кем-то из нас что-то случилось.
Матросы развлекались от души на главной палубе. Двенадцать женщин — настоящая принцесса и ее фрейлины. Как сказал Вельбот, мы сорвали крупный куш. Девственник, как я заметил, больше таковым не являлся. Оставив свою добычу, он вскарабкался на снасти фрейландского корабля и начал отплясывать на рее, голый ниже пояса.
Уверенность в себе и бесстрашие были главными его талантами, которыми он порой чересчур любил похвастаться.
Ко мне на корму подошел Вельбот, держа под мышкой бочонок бесценного даймиельского бренди, а под другой — атласную женскую подушечку.
— Похоже, для него это очередной удар, — он кивнул в сторону Колгрейва, который продолжал расхаживать по корме «Дракона», что-то бормоча и проклиная судьбу, не дававшую ему найти Тот Самый корабль.
К нам присоединился Умник, вопросительно глядя на Вельбота. Вельбот пожал плечами.
Умник нашел себе несколько новых книг.
— Шторм приближается, — заметил он. Вода приобрела голубовато-серый цвет, покрывшись белыми пятнами и полосами. Волнение усиливалось.
— Похоже, будет чертовски сильная буря, — предположил я. — Судя по тому, как она медлит.
Следующим явился Маленький Мика, полуголый и мокрый от пота.
— Та пухленькая не так уж и плоха, — ухмыльнулся он. С собой у него было несколько фунтов золота и серебра. В свое время мы набрали его столько, что использовали в качестве балласта. После того как мы найдем и уничтожим Тот Самый, мы намеревались вернуться на берег богатыми словно принцы.