Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан
Шрифт:
Едва став хозяином Хорасана, Такаш завоевал аджемитскую часть Ирака. Эта провинция, как мы это видели, составляла царское владение последнего сельджукского султана Тогрула III. В решающей битве, произошедшей под Рэем 19 марта 1194 г., Такаш одержал победу и казнил Тогрула. [358] Эта победа, которая положила конец сельджукскому владычеству в Персии, принесла шаху Хорезма аджемитскую часть Ирака вместе с Рэем и Хамаданом.
Сын Такаша – Ала ад-Дин Мохаммед пришел ему на смену (1200-1220). Ала ад-Дин Мохаммед привел к высшему расцвету хорезмийскую империю, которая при его правлении стала господствующим государством в Срединной Азии. Первым его шагом стало завоевание Афганистана у гуридов.
[358]Дата Ибн аль-Атхира (Бартольд, 347).
Фактически, когда два предшественника Мохаммеда закладывали у нижнего течения Аму-Дарьи основы хорезмийской империи, другое мощное мусульманское государство возникло в Афганистане. Эта страна до этих событий принадлежала тюркской династии газневидов, также владевших Пенджабом в Индии. В 1150 г. афганский клан суриев восстал против газневидских султанов в горах Гхора между Гератом и Бамианом. Гуридскай вождь Джа-хан Соз ограбил в тот же год Газну, султанскую столицу, которая в 1173 г. была окончательно завоевана его
[359]Именно захват Герата гуридами в 1175-1176 годах, сделал из них смертельных врагов хорезмийского шаха (Туркестан, 338).
Первое сражение между двумя Мохаммедами на Аму-Дарье было выиграно гуридом, который стал грабить Хорезм (1204). Мохаммед хорезмийский призвал к себе на помощь своего сюзерена – гурхана каракитаев, который выслал ему на подмогу армию под предводительством некоего Тайанку-Тараза, а также своего другого вассала – караханида Османа, принца самаркандского. Имея такую подмогу, шах Хорезма одержал победу над гурида-ми в Гезараспе и выдворил их из страны (1204). Каракитаи последовали за Мохаммед Гхором и нанесли ему полное поражение в Андкуе на западе Балха (сентябрь – октябрь 1204 г.). Эта победа явилась окончательной демонстрацией превосходства хорезмий-цев над гуридами. [360] Тем не менее, только после смерти Мохаммеда Гхора (13 марта 1206 г.) Мохаммед хорезмийский отнял у гуридов Герат и сам Гхор (декабрь 1206 г.). [361]
В 1215 г. шах Хорезма завершил завоевание Афганистана, отняв у них к тому же Газну. Мохаммед хорезмийский своей победой над гуридами был обязан своему сюзерену – гурхану каракитаев. Но признательность его оказалась недолгой. Достигнув таких высот власти, он считал невыносимым, что мусульманский император (к этому времени у него был титул султана), хозяин двух третей Ирана, оставался вассалом, платил дань этим «язычникам» – монголам. Караханидский правитель Самарканда, Осман ибн Ибрахим (1200-1212), также вассал каракитаев, испытывал такие же чувства. В 1207 г. Мохаммед Хорезмийский, придя с ним в сговор, занял Бухару и Самарканд, где он сменил сюзеренитет каракитаев своим собственным. Хорезмийская империя поглотила таким образом всю Траноксиану. Каракитаи, впрочем, не замедлили с ответом. По сведениям Джувейни, они даже вошли в Самарканд, но их генерал Тайанку закончил тем, что хорезмийцы взяли его в плен в битве, которая произошла или в степях Иламиша около Андижана, в Фергане, или в степях Таласа (1210). [362]
[362]В связи с этими событиями, Джувейни дает две версии. Их содержание и дискуссия у Бартольда, Туркестан, 355-360, с дополнительными сведениями, данными Ибн аль-Атхиром.
Мохаммед отбросил каракитаев с помощью принца самаркандского караханида Османа, который использовал доверие гурхана в своих целях. Но в 1212 г. Осман, устав подчиняться хорезмийцам, восстал. Мохаммед пошел на Самарканд, захватил город, разграбил его и казнил Османа. Таков был конец последнего представителя этой караханидской династии, которая властвовала над туркестанцами более чем два века (1212). [363]
Мохаммед Хорезмийский осуществил, наконец, в 1217 году триумфальный поход через всю Персию, в результате которого он получил почести атабеков или тюркских правителей, ставших независимыми и имеющих наследственный статус передачи власти, которые управляли персидскими провинциями, в частности, салгуаридами Фарса. Он дошел до Голвана в Загросе на границе аббасидского халифатского владения арабской части Ирака. Повздорив с халифом, он готов был идти на Багдад. [364]
[363]Бартольд, Туркестан, 365-366 (согласно Джувейни и Ибн аль-Атхира).
[364]Что касается разрыва между Мохаммедом и халифом, анализ источников у Бартольда (согласно Ибн аль-Атхира, Нессави и Джувейни, стр. 373-375.
Даже атабек Азербайджана (Таурис), страны, куда он не пошел с походом, немедля признал себя данником. В этом 1217 г. хорезмийская тюркская империя, имеющая на севере линию раздела Сыр Дарью, на востоке – Памир и горы Вазиристана, на западе – Азербайджан, горы Луристана и Хузистана, включала в себя Трансоксиану, почти весь Афганистан, почти всю Персию.
И вот тогда он столкнулся с Чингиз-ханом.
Что следует усвоить из предыдущего, это то, что в то время, когда на нее напали монголы, хорезмийская империя была совершенно новым образованием, имея в своей окончательной форме существования всего несколько лет. Империя не имела времени приобрести солидность, она оставалась еще полностью дезорганизованной. Здесь нет особого повода выражать восхищение перед Чингизханидской стратегией, если это почти импровизированное государство рушится при первом столкновении, как карточный домик. Между различными частями так называемой хорезмийской империи не существовало другого принципа единства, как лично султан Мохаммед, к тому же восточный владыка, которому невероятно, насколько это возможно, благоприятствовала долговременная удача, фактически он был слабовольным человеком с неожиданными моментами упадка духа и подъема настроения. Не следует упускать из виду, что когда Чингиз-хан пошел на завоевание этой империи, Бухара и Самарканд принадлежали хорезмийцам только восемь лет, а, что касается второго из этих городов, то его взяли после осады и жестокой расправы; Афганистан был полностью присоединен к Хорезму только за четыре года до вторжения Чингиз-хана (Газна в 1216 г.); Западная Персия стала окончательно хорезмийской только за три года до нападения грозного врага (1217). В действительности, в противовес тому, что утверждают историки в период нашествия Чингиз-хана, существовала хорезмийская империя, это был только зародыш, это была начальная стадия зарождения империи, лишенная еще прочных государственных структур. Чингиз-хан столкнулся бы с совершенно иной ситуацией, если бы он оказался перед лицом настоящего государства, такого как царство Цин Северного Китая…
4. Русская степь с VI по XIII век.
Авары
Степи южной России являются для географа ни чем иным, как продолжением степей азиатских. То же самое и для историка. Это мы уже видели в древности, применительно к Скифам, Сарматам, Гуннам. Этот факт также применителен к периоду раннего средневековья, от Аваров до Чингизханидов.
Миграция Аваров из Верхней Азии в южную Россию известна нам благодаря византийскому историку Теофилакту Симокатте. Теофилакт проводит различие между настоящими Аварами и, как он называет, фальшивыми Аварами. (Псевдоаварои). Под первыми он видит, как отмечает Маркуар, тех, кого мы называем Жуан-жуани, народ монгольского происхождения, который был хозяином Монголии в течение всего V в. до того, как был разгромлен и вытеснен в 552 г. Тюрками Тукю. И он дает под "фальшивыми аварами", присвоившими это грозное имя – Авары, – народ нашей средневековой истории. Эти последние состояли из двух объединенных орд, а именно, У ар (или Вар), откуда и произошло имя Авар, и Кунни или Хуни, – имя, напоминающее об их гуннской этимологии. [365]
[365]См. обсуждение гипотез Маркуара (Ostturkisce Dialektstuien, 1914), согласно Пельо, A propos des Comans, J. A., 1920, I, 141.
Два объединенных имени "Уар" и "Хуни" обозначают Аваров и Гуннов. С другой стороны, эти Уары и Хуни, от которых византийцы выводят Уархонитай, были, согласно тем же византийским источникам, два племени Огоров, то есть, как думают некоторые ориенталисты, Уйгуров. Но исторические уйгуры-тюрки, в то время как авары Европы, вероятно, были монголами. Кроме того, Альберт Геррманн, посредством карты из своего атласа, предлагает идентифицировать уаров и хуни с жуан-жуанами, которые, безусловно, были монголами. [366] Наконец, как отмечает Минорский, [367] различие между "настоящими аварами" и "псевдоаварами" основывается лишь на одном византийском источнике, и то не совсем надежном. Кроме того, по утверждению того же Геррман-на, [368] если авары, которые эмигрировали в Европу во второй половине VI в. не были жуан-жуанами, [369] то они должны быть гуннами эфталитами. Напомним, что эфталиты, владевшие районом Или, Трансоксианой и Бактрией в V веке, и имевшие монгольское происхождение, как и жуан-жуани, были разгромлены и рассеяны после них, к 565 г. теми же противниками-тукю, заключившими против них союз с Сасанидской Персией. [370]
[366]Atlas of China,32.
[367]Minorsky, Hudad al-Alam, 448 (1937).
[368]Atlas of China, 30.
[369]Жуан-жуане, назывались, якобы, кермихонами, по мнению византийских историков.
[370]См. Пельо BEFEO, 1903, 99. Шаванн, Документы о Западных Ту-кю. 229-233; Пельо, По поводу Команов.Т.А., 1920,1, 141.
Вне зависимости от этой дискуссии, очевидно, что к концу правления Юстиниана (умер в 565 г.) авары – по-греч.: ”абарес, абарои”, по-лат.: "авари, аварес” – двинулись в Европу, напирая на шедших впереди них, как говорит Теофилакт Симокатта, "Хуннугуров, Сабиров и другие гуннские орды". Предводитель аланов, называемый византийцами Сарозиос, смог оставаться в дружеских отношениях с ними. Их появление напомнило византийцам древних гуннов, за исключением того, что в отличие от гуннов, авары заплетали свои волосы в две длинные косы, которые спадали со спины. Мы знаем, что они были шаманистами; Теофилакт упоминает одного из их колдунов или "боколабрас" (от монг. "бога”– колдун). [371] Их посол Кандих, когда был принят Юстинианом, потребовал земли и дани (557). Юстиниан направил к ним своего посла Валентина (того самого, который позднее посетил тукю) и убедил их кагана [372] вступить в войну с другими ордами, Хуннугурами и Сабирами или Vigury и Sabiri, которые были разбиты. Авары разбили также Гуннов Кутригуров и Гуннов Утургуров, которые, и те и другие, были потомками народа Аттилы, и которые кочевали, первые – на северо-западе Азовского моря, вторые – близ устья Дона. Авары включили этих гуннов в свою собственную орду. Так как рассматриваемые гунны были тюрками, а наши авары, очевидно, монголами, то безусловно ясно, что каждая из этих двух больших тюрко-монгольских групп соединились в пределах их собственной империи с представителями другой группы. Авары, действуя как федералы Византийской империи, разрушили эти Гуннские царства. В 560 г. их владения распространялись на территорию от Волги до устья Дуная. Их каган разбил свой повозочный лагерь на северном берегу Дуная. На севере он разгромил славянские племена-антов, словенцев и вендов; на западе вступил в Германию и, наконец, был разбит в крупном сражении в Турингии франкским королем Астразии – Сигебертом, внуком Кловиса (562 г.). [373] Авары отступили к Черному морю.
[371]Теофилакт, I, 8.
[372]«Principem suum chagana, honoris causa, nominarunt», -пишет Теофилакт, I, 8. А Грегори из Тура: «Vocabatur gaganus; omnes enim reges gentis illius hos appellantur nomine».
[373]Gregoire de Tours, IV, 23.
Через некоторое время (около 565 г.), на Аварский трон вступил очень способный каган, по имени Баян, имя которого, как отмечает Пельо, было чисто монгольским. [374]
Как до него – Аттила, и после него – Чингиз-хан, он, вероятно, был более расчетливым и хитрым политиком, чем стратегом. В 567 г. в союзе с ломбардийцами-германским народов, населявшим Паннонию, – он разгромил гепидов – другой германский народ (готический по происхождению), располагавшийся в Венгрии и Трансильвании. [375]
[374]Пельо. Происхождение Тукю, Тунг пао, 1915, стр. 689.
[375]Интересно отметить вместе с Нандором Феттишем, что искусство итальянской Ломбардии испытало влияние культуры Мартыновки, что под Киевом и действие которой ощущалось от реки По до Камы, в Крыму и на севере Кавказа. Что касается изделий из золота и серебра Мартыновки см. Fettich, Die Metallkunst der Landnehmenden Ungam, 1937, 282 et sq.