Империя страха

Бардин Юлиан Андреевич

— Это правда, что ты нагнал всю эту пишу­щую и снимающую братию?

— Угу, — пробурчал Артем, оставляя без внимания вызывающий тон невольного собе­седника.

— Спасибо, — просто произнес Лямзин, уби­рая пистолет в карман куртки.

Какое-то время они молча изучали друг друга, а затем журналист решился заговорить:

— Могу ли я узнать, что произошло? Может, я буду чем-то вам полезен.

Антон с Иванычем переглянулись, как будто хотели получить согласие друг друга; наконец Чижов сдавленным

голосом произнес:

— Ну что ж, если ты такой любопытный, тогда слушай...

И он вкратце пересказал всю их историю, начиная с прихода на Лубянку странного посе­тителя и заканчивая перестрелкой в Успенском.

Когда Иваныч рассказывал об их схватке в Успенском, он не мог не упомянуть о том, как в Гвоздика угодила шальная пуля. Ольга нервно вскрикнула:

— Нет! Это неправда! Не могли вы его там бросить!..

Мужчины опустили глаза, избегая смотреть на девушку, а она продолжала неистовствовать:

— Как вы могли? Ведь он был вашим дру­гом... — Слова застряли у нее в горле, и блон­динка тихо заскулила, глотая соленые слезы.

Антон с Иванычем были готовы провалить­ся сквозь землю под натиском обрушившихся на . их головы обвинений, но возразить им было действительно нечего.

Неожиданно вмешался Артем, придя на по­мощь мужчинам:

— Оля, ты не можешь так говорить, — вес­ко, несколько грубовато произнес он, — тебя там не было, а судить каждый горазд. Все мы крепки задним умом...

— Заткнись, Макаренко! — злобно выпали­ла она, — я люблю... любила этого человека.

Это были последние слова, которые она смогла четко и связно произнести. Вслед за этим последовала настоящая, необузданная истерика, после которой девушка, полуприкрыв глаза, по­теряла сознание.

Глава 16

Мужчины принялись суетливо сновать во­круг отключившейся дамы: Артем подхватил ее под голову и стал хлестать по щекам, Иваныч бросился в кухню за водой, а Лямзин, найдя в ящиках серванта домашнюю аптечку, поднес к носу Ольги смоченную в нашатырном спирте ватку.

Резкий, пронзительный запах заставил де­вушку приоткрыть припухшие от слез веки, и она тут же дернулась и очнулась.

— Оля, как ты себя чувствуешь? — встрево­женным голосом спросил Артем.

— Дурацкий вопрос, — пробурчал майор и грубовато добавил: — Посмотрел бы я на тебя в ее состоянии.

Ольга медленно приподнялась, поддержи­ваемая с двух сторон мужчинами, которые по­могли ей прилечь на мягкий диван, подложив под голову плюшевого медвежонка.

Она обвела взглядом присутствующих и про­шептала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Надо узнать, куда увезли Юру, — заметив растерянность на лице Иваныча, она поспешно добавила: — Я знаю, что вам нельзя заниматься этим... Я сама все устрою.

Антон был не в силах больше слушать ее скорбного голоса, смотреть в ее полные слез глаза, поэтому отвернулся, до хруста в суставах сжав кулаки, — сказанная им фраза буквально потрясла присутствующих:

— Я его уничтожу... разорву его на части... Он у меня свинцом подавится, гандон старый... — Лямзин хотел еще что-то сказать, но сдержался, устало опустившись на кресло, в котором до этого сидел журналист.

— Ты о ком? — удивился Чижов.

Тяжелый, злобный взгляд взирал на каска­дера из-под косматых бровей комитетчика, как будто это именно он, Чижов, был виноват во всем, что с ними случилось за последние дни.

Пропустив мимо ушей поставленный во­прос, Антон выразительно продолжил:

— Значит, этот бесхребетный червяк подло­жил под меня Машу, чтобы быть в курсе дела, а сам пытался нас уничтожить. Что ж, по крайней мере сейчас мне все стало понятно. Это же про­сто, как белый день.

— Да о ком ты толкуешь, — раздраженно переспросил Иваныч, — кто это «он»?

Достав из кармана смятую пачку и убедив­шись, что в ней больше не осталось сигарет, Лямзин нервно скомкал ее и засунул обратно, едва сдержавшись, чтобы не швырнуть упаковку . на пол гостиной.

Тяжело и шумно вздохнув, майор заговорил, и в его словах явственно ощущалась страшная, зловещая сила разъяренного хищника.

— Родион Семенович Кудряшов, — почти прошипел он, — полковник ФСБ и мой непо­средственный начальник. Гореть ему в аду ярким пламенем.

Вдруг в лице комитетчика что-то измени­лось — темные зрачки вспыхнули яркой искор­кой, а тонкие губы расплылись в демонической усмешке, и Антон обратился к школьному при­ятелю Ольги:

— Скажи, а ты правда журналист?

Тот утвердительно качнул головой, еще не понимая, к чему клонит собеседник. А майор задал очередной вопрос:

— Значит, у тебя есть камера и все осталь­ное?

— Есть, — несколько равнодушно сказал Артем, — а что, может понадобиться?

Лямзин промолчал, размышляя о чем-то. Наконец он пришел к окончательному реше­нию, что было видно пр его довольному, не­сколько ироничному внешнему виду, и сказал:

— Мне нужно, чтобы через час здесь был толковый оператор и желательно со звукозапи­сывающей камерой.

Белецкий перевел взгляд с комитетчика на подругу и удивленно вскинул брови, на что Оль­га торопливо заметила:

— Артеша, сделай так, как просит Антон. Я чувствую, что у тебя получится веселенький репортаж.

Не сказав ни слова в ответ, журналист подо­шел к телефонному аппарату, стоящему на жур­нальном столике, и, сняв трубку, набрал чей-то номер.

Ответили ему почти сразу...