Империя травы. Том 2
Шрифт:
«Река – это история, но вода – жизнь, – думала она. – У нее нет уловок и цели. Она течет, куда должна, без желания или страха, будь то под светом Матери Солнца, или печальным пустым домом Отца Луны. Река придает воде форму и направление, но направление еще не сущность. Река лишь только там, где она есть, когда она есть, и иногда как она есть».
Последняя мысль стала увереннее, когда они добрались до первых порогов, где Т’си Сайасей стремительно неслась вниз, возбужденная и покрытая пеной. Лодка подпрыгивала, ее швыряло течение, они меняли
Танахайа видела, что мысли Моргана заняты едой, и подумала: «Должно быть, очень неприятно не уметь игнорировать подобные вещи, жить в теле, которое постоянно молит о пропитании, точно ребенок, еще не научившийся говорить». Тем не менее она не хотела останавливаться, пока они не будут готовы разбить лагерь, хотя у них не осталось никакой еды – лишь надежда поймать рыбу. Танахайа рассчитывала, что еще до остановки они увидят Да’ай Чикизу, хотя бы издалека, но уже знала, что сегодня этого не произойдет.
– Я хочу есть, – сказал Морган.
– Я знаю, – ответила Танахайа. – Мы скоро остановимся.
– А до него еще далеко? – спросил Морган, сидевший на носу и смотревший на гладкую безмятежную реку. – До города, куда мы плывем?
– Много сотен лет, – ответила она, – во всяком случае, в памяти. Но завтра мы туда доберемся.
– И они позволят нам воспользоваться зеркалом? Свидетелем?
– У меня нет полной уверенности, что кто-то из моих соплеменников все еще там живет. Чистые держались особняком с тех пор, как на Джао э-тинукай’и напали в то время, когда там побывал твой дед. Виньеда, госпожа преданий, привела в Да’ай Чикизу несколько своих родственников и приверженцев. Вполне возможно, что никому не удалось выжить. Но, если мы их найдем, ты должен предоставить мне говорить за нас обоих. Чистые очень горды и полны гнева по отношению к смертным.
Морган заметно удивился.
– Что ты хочешь сказать? Они могут попытаться нас убить?
– Я сомневаюсь, что они настолько утратили мудрость, – ответила Танахайа.
Река несла их дальше, и довольно долго они слышали только ее песнь.
– Я заметил, – наконец прервал молчание Морган, – что ты не ответила на мой вопрос.
– Я знаю. И я бы туда не отправилась, если бы у меня имелся выбор, – только и смогла сказать Танахайа.
Морган старался изо всех сил, пытаясь найти какую-нибудь еду, использовал все свои навыки, полученные от РиРи и ее семьи, собрал дикую смородину и выкопал большой гриб из-под сгнившего ствола. Мысли о маленьком существе, с которым он так долго путешествовал, неожиданно наполнили его грустью. Морган надеялся, что РиРи жива и находится вместе со своей семьей.
От РиРи мысли Моргана перенеслись к сестре Лиллии. Ей хотя бы не приходится опасаться змей и лисиц, но то, что сестра так далеко, причиняло ему боль. Она даже не знала, что он жив! Поэтому Морган твердо решил дойти вместе с ситхи до конца, чтобы иметь возможность вернуться к Лиллии и своим родным.
Когда он собрал достаточно, чтобы вместе с маленькой рыбкой, которую они поймали, у них получилась нормальная трапеза, Морган
Поляна, которую Танахайа выбрала для лагеря, находилась в лощине, спрятанной между двумя сильно заросшими лесом холмами, и она развела костер. Морган достал ягоды и грибы из сумки и присел на корточки, чтобы передать свою добычу Танахайе. Она долго смотрела на нее, а потом улыбнулась.
– Спасибо тебе, Морган. Это очень хорошо, что я путешествую не одна и у меня есть друг.
Затем, невероятно его удивив, она взяла его голову в свои прохладные ладони, нежно притянула к себе и поцеловала в лоб.
– Ты добрый юноша, – сказала она.
Морган выпрямился, почувствовав, как его лоб и щеки внезапно стали теплыми, словно он вернулся в дом с холодного ветра.
– Спасибо, – ответил он.
Его должно было порадовать это проявление привязанности, даже наполнить счастьем, но Морган смутился и вспомнил тот день, когда видел, как Танахайа купалась в реке. Он пытался отбросить воспоминание о ее стройном золотистом теле, но оно постоянно оставалось где-то рядом и сейчас вернулось с такой силой, какой не имело даже во время долгих ночей, проведенных рядом с ней.
– Подожди немного, я приготовлю грибы, и тогда мы поедим, – сказала она. – А сейчас постарайся согреться. У тебя такая холодная кожа.
В течение первого часа спустившейся ночи поднялся ветер, и холод окутал речную долину, заставив замолчать ночных птиц и разбудив Моргана. К своему удивлению, он обнаружил Танахайю на земле рядом с собой – ситхи лежала, повернувшись к нему спиной, и, судя по всему, спала, а он редко видел, чтобы такое случалось за время их совместного путешествия. Дрожа от неожиданного и усиливающегося холода, Морган попытался снова заснуть, но не смог, и в голове у него всплыли рассказы деда и бабушки о днях войны Короля Бурь и наступившей в Эркинланде зиме, которая, казалось, никогда не закончится.
«Неужели все начинается снова? – подумал он. – И норны насылают на нас бури?»
– Это лишь осень, переходящая в зиму, – неожиданно заговорила Танахайа, казалось, подслушавшая его мысли, но так и не повернувшаяся к нему лицом. – Не бойся холода, в нем нет ничего сверхъестественного. И придвинься поближе ко мне, если ты сильно замерз.
Морган послушно подвинулся и оказался совсем рядом с ней. Его сонный разум в очередной раз подивился природе ситхи, способных все понимать, умевших контролировать погоду и не терять направление, а иногда управлять солнцем и светом в небесах. Но, если они так могущественны, тогда как обычные смертные смогут победить Королеву норнов?..
Его тревожные мысли постепенно потеряли смысл, и он погрузился в сон.
Когда Морган снова проснулся, наступила самая темная часть ночи. Костер едва тлел, и холод стал по-настоящему лютым, он еще теснее прижался к теплому телу Танахайи, и в этот момент ему показалось, что она не особенно отличается от других женщин, рядом с которыми он просыпался с тех пор, как стал мужчиной. Морган придвинулся к ней еще ближе, пока его лицо не зарылось в ее волосы и он не ощутил необычный, чистый аромат ее кожи.