Империя ускоряется
Шрифт:
Да, а Высоцкий и в самом деле три песни сочинил, тут Марина не соврала. Он их все мне и прокатал на кухне, пока чайник закипал — ну не шедевры конечно типа «Милицейского протокола» или «Кто-то высмотрел плод», но крепкие достаточно вещи получились. Одна философская с припевом «Дайте мне слово, дайте мне тему, дайте мне хорошую крепкую стену», и ещё две бытовых, про драку с бандитами и о доброй бабе-яге костяной ноге. Похвалил Володю, сказал, чтоб темпа не упускал, пиши ещё, раз так попёрло… Марина же между тем цвела и пахла, ну ещё бы, когда такие положительные сдвиги с супругом
— Серёжа, мы через месяц в Париж едем, не хочешь вместе с нами? Я так понимаю, что тебя без вопросов выпустят…
— Я даже не знаю, — ответил я, — с удовольствием конечно, но при условии, что дела свои разгребу.
Аня, присутствовавшая при разговоре, аж засветилась вся изнутри, как лампочка дневного света.
— Я бы съездила в Париж, а то в Америке была, в ни в одном европейском городе нет, непорядок.
— Хорошо, вернёмся к этому разговору через… через пару недель, ладно? — сказал я, — а теперь давайте спать, завтра у нас напряженный день на съемочной площадке, не забыли?
Они не забыли, поэтому мы быстренько разошлись по своим комнатам…
Фильм-фильм-фильм
А утром я по мобильнику выдал распоряжения своему первому заму по городскому хозяйству, который аспирант Павлик, не маленький, разрулит поди ситуацию, тем более, что самое трудное позади, а впереди одни бытовые мелочи. Закончу со съемками, вольюсь в коллектив, сказал я ему, будем стратегию разрабатывать, а пока одна тактика идет, наверно справишься. А далее мы моей неизменной копейке (её вечером пригнал по моей просьбе шофёр из городского хозуправления) все вместе с четой Высоцких выдвинулись на место сегодняшней работы.
Спилберг решил снять на ОКБМ-ской натуре всего два эпизода — со мной, в смысле моим героем, русским сотрудником Института и Рэдриком в лице Хоффмана, когда мы разговариваем о визите в гараж за пустышкой на фоне дымящейся зоны в окне, это раз. А вторая сцена, это разговор между Рэдриком и капитаном Квотербладом-Высоцким о житье-бытье, тоже на фоне развалин. Обе по три минуты экранного времени. Потом Спилберг правда подумал и добавил сюда же беседу Редрика и Барбриджа-Николсона о Золотом Шаре, там тоже фоном хорошо пошла обрушенная стена конструкторского корпуса. Еще четыре минуты. И всё вот это дело мы снимали полный световой день, с раннего утра и до сумерек, когда съёмки стали невозможны по естественным причинам. Я например в 8 дублях снялся, не нравилось режиссёру то свет, то мимика, то в кадр кто-то ненужный совался, то со звуком проблемы начинались. Короче всё я проклял в этот день…
А моей Анечке понравилось, хотя они и не задействована была ни разу. Нашла она себе дело — помогала с реквизитом, держала микрофонную штангу, гримёр её даже привлёк к своей работе, короче успевала везде. Часов в семь вечера Стивен громко скомандовал «Брейк» и все сразу начали сворачиваться. Потом он ко мне подошёл:
— Мне в обед позвонили из Москвы и сказали, что послезавтра назначены испытания на полигоне…
— На каком полигоне? — не сразу въехал я
— На Семипалатинском, Серж, забыл уже что ли, как нам обещали дать заснять этот процесс?
Я мигом вспомнил, о чём тут речь и поправился:
— Извини, замотался. Уже иду организовывать транспорт в Казахстан… да, всех с собой берём или частично?
— Я подумаю и завтра дам ответ, — сказал Спилберг, — а сейчас отдых. Кстати приглашаю тебя с супругой на мою свадьбу, придёшь?
— Да куда ж я денусь-то, приду конечно, — отвечал я, — когда и где намечено сие торжественное мероприятие?
— Через две недели в Центре Жоржа Помпиду…
— Постой, это в Париже что ли?
— Ну да, а что такого?
— Да ничего… — я стал лихорадочно соображать, — а успеем со съёмками-то?
— Куда ж мы денемся, — в тон мне ответил Стив, — надо будет успеть.
— Вспомнил, что я у тебя всю дорогу спросить хотел, да как-то случай не подворачивался — как тебе Россия-то вообще? И город Горький в частности?
Стив подумал минутку, а потом выдал следующее:
— Люди у вас тут хорошие… и женщины красивые… да всё понравилось, кроме…
— Ну раз начал, давай уже заканчивай, что кроме-то? — подбодрил его я.
— Дороги разбитые, вот что, у нас в самой глубокой деревенской глуши такого ужаса не бывает. И зубы у многих плохие, к дантисту редко ходят наверно…
Новая формула российских бед, подумал я — у нас две беды, дороги и зубы, а вслух сказал:
— Прав ты кругом, Стив, и дороги не очень, и зубы кривоватые, будем работать над этими проблемами.
Глава 10
Весь следующий день я выбивал борт на Усть-Каменогорск, а ещё передавал городские дела Павлику, мирил Высоцкого с Мариной (кошка опять между ними пробежала, черная, как украинская ночь), организовал выезд съемочной группы на природу (на левый берег Волги, пансионат там какой-то снял, баня-водка-девоч… не, последнего не было) и имел продолжительную беседу с Анютой.
— Ты знаешь, дорогая, сказал я как бы невзначай, вчера Стивен нас на свадьбу позвал.
— Знаю, дорогой, — в тон мне ответила она, — мне Инна уже рассказала. И про Париж, и про Нотр-Дам…
— Я смотрю, ты чем-то недовольна?
— У меня такой красивой свадьбы не было, — ответила она, надув губы.
Ну здрасьте-приехали, в сердцах подумал я, ты ж сама предложила упрощённый свадебный вариант, но озвучивать это конечно не стал.
— Да ладно тебе, Ань, я взамен тебе кое-что другое в Париже устрою, хочешь?
— Конечно хочу, — глаза у неё сразу заблестели, — а что именно?
— А вот там и узнаешь, а то неинтересно будет, — я и сам не знал пока, что я там буду устраивать. — Как там родители Инны-то?
— Давно их не видела, но наверно радуются, теперь они в отпуск в Америку летать смогут… а не хочешь спросить, как там родители Анюты?
— Хочу конечно — как там они? Раз уж начала, давай продолжай.
— Волосы на голове рвут.
— На чьей голове?
— На своей конечно, до Аниной головы им не добраться. Жалеют, что эта дура такого зятя упустила…