Империя зла
Шрифт:
Впрочем, в подземке им тоже не очень-то светило. Если бы не фонари, прихваченные Тарсусом из тайника еще на поверхности, у входа в метро, беглецам пришлось бы пробираться на ощупь. На вопрос «Кто фонари тут спрятал?» Тарсус буркнул то ли в шутку, то ли всерьез: «Враги народа».
— А чего у тебя имя такое странное? — Иван покосился на фигуру в черном, шагающую чуть впереди и правее.
— Нормальное имя, девушкам нравится. — Ухмыльнувшись, Тарсус поднес ко рту трубочку очередного пакета с апельсиновым соком.
Откуда он извлекал эти пакеты — загадка, хотя Иван во все глаза следил за новым знакомцем. Казалось, пакеты возникали из
— Та «подвеска», которая была на тебе… — начал Иван.
Тарсус привычно уже перебил:
— На крыше? Когда мы устроили пробежку?
— Скорее, когда ты спровоцировал меня.
— Невелика заслуга, даже хвастать нечем. Это было просто. Как и обогнать тебя. — Пустой пакет, описав дугу в воздухе, упал на рельсы. — Ты уже, наверное, сообразил тем, что у тебя вместо мозга: «подвеска» мне не нужна, я и так быстрее всех.
Иван изобразил на лице нечто максимально презрительное. Примерно так же он щурился и хмыкал, когда Давид обещал положить его на лопатки за пару секунд.
— Ты — быстрее всех? Ха!
— Точно. — Тарсус предпочел не заметить гримасы собеседника. — И очень хорошо, что ты осознаешь это. Лучше сразу уяснить: я тут самый крутой, меня надо слушаться — и тогда проблемы твои, малыш, сведутся к необходимому минимуму.
Малыш?! Жукова-младшего едва не разорвало от злости. Это кто тут малыш?! И все же он сумел совладать с собой. Нельзя поддаваться на провокации, уж больно хорошо у Тарсуса получается.
— И все-таки, — сцедил он сквозь сжатые зубы, — что это за трюк с прыжками в участке? Как ты сумел со мной вдобавок влезть на небоскреб?
Тарсус лишь ухмыльнулся в ответ, отчего «исклеванное» его лицо стало еще омерзительнее.
— Что вообще произошло в участке?! — Иван почувствовал, что опять начинает заводиться, кулаки непроизвольно сжались. — Зачем я тебе нужен?! Кто ты такой вообще?! Откуда ты знал, что мне нельзя возвращаться домой?! Почему не предупредил о засаде?!
— Не надоело еще? Когда, наконец, все твои три ганглия [2] поймут, что я не намерен обсуждать столь важные события с умственно неполноценным?
2
Мозг насекомых состоит из трех ганглиев.
А вот не надоело. Напротив, Иван вновь и вновь задавал Тарсусу одни и те же вопросы, игнорируя ответные оскорбления, самыми мягкими из которых были намеки на его, Ивана, отсталость в развитии и врожденные дефекты ЦНС. Он уже понял: с этим парнем будет непросто. Да, спрашивал себя: почему он, элитный союзник, до сих пор терпит наглого перса? Почему не свернул ему шею? Почему не послал подальше и не занялся поисками отца самостоятельно? И отвечал себе неизменно: Тарсус в курсе случившегося, он многое знает, а сам Иван не знает ничего, кроме того, что мать погибла, отец арестован, а за ним ведут охоту странные шпионы, которым содействует милиция. А значит, он будет терпеть подколки, пока Тарсус не выложит все, что ему известно. Хотелось добиться искренности силой, но совладает ли Иван с парнем в черном? Уж больно круто тот проявлял себя. В общем, Жуков-младший не решался пока, хотя и утверждался постепенно в мысли, что без потасовки не обойтись. Лишь хорошая взбучка научит
Иван уже собрался окликнуть Тарсуса, чтобы хорошенько врезать ему по зубам, но тот вдруг остановился и сказал:
— У малышей «подвеска» снаружи. Барыги из гетто продают малышам кастрированные армейские экзоскелеты, контрабандой доставленные в Москву с границ Союза. Трупам воинов экзоскелеты больше ни к чему. Там, на границе, сослуживцы выдирают куски плоти из экзо, очищают от дерьма и мяса, снимают все, что может стрелять и взрываться, и толкают барыгам остатки. Барыги доводят товар до кондиции, а потом уже малыши вроде тебя развлекаются на крышах, думая, что это настоящий отрыв, ах и ох, и чуть ли не криминал.
— Трупы, граница… — Иван фыркнул. — Что ты несешь? Типа ты там был, что ли?
И все же, несмотря на напускное пренебрежение, ему стало не по себе, только представил, что его «подвеску» сняли с мертвеца. Или даже с героя, убитого натовским солдатом.
— Смотри, малыш. — Тарсус с места взвился к потолку, прилип к нему коленями, из которых, как уже знал Иван, вырастали мощные кожистые присоски. Повиснув вниз головой и продемонстрировав присоски на предплечьях, парень продолжил: — Это часть моего организма. Эти штуки вживлены мне в конечности, в мышцы и кости, они соединены с моими нервами. К тому же две третьих мышечной ткани и вся кожа заменены на искусственные аналоги, практически неотличимые от натуральных, но функциональнее. Мои наружные покровы на семьдесят с чуть-чуть процентов состоят из полимеризованного белка — фиброина.
— Это тот материал, из которого пауки плетут паутину? — блеснул знаниями Жуков-младший. — Благодаря которому она получается очень легкой и крепкой?
Но Тарсуса было не пронять:
— Малыш, неужели ты прочел азбуку от корки до корки?
Чаша терпения Ивана переполнилась.
— Да пошел ты, — предложил он, но ножками зашевелил почему-то сам.
Перса на потолке все равно не достать. Скакать на месте, задрав руки, багровея в бессильной злобе и слушая издевательства? Увольте! Запрыгнув на платформу и вжикнув фонарем, Иван прошел между колоннами.
Найти отца. Это первое и самое главное. Потом снять с него и с себя обвинения, растолковать, что Жуковы никакие не враги народа, но настоящие патриоты. И наконец, разыскать человека со шрамом и его людей — их должны наказать по всей строгости союзного закона!..
Луч фонаря выхватывал из непроглядной мглы массивные плиты пола. Затхлый воздух застревал в легких. Иван не боялся темноты, но то угольное желе, что окружало его со всех сторон, липло к рукам, к лицу, ко всему, что было вне границ освещенной зоны. Оно, желе это… оно было живым, что ли. Что-то поскрипывало, шуршало, вдалеке вроде кто-то прошагал, тихонько насвистывая под нос. По спине пробежал холодок. Иван напрягся в ожидании чего-то неминуемого, потустороннего…
Плечу стало тяжело, сильные пальцы впились в него, точно когти. Иван захрипел — крик застрял в горле.
— Страшно? — участливо спросил Тарсус. Это он незаметно подобрался сзади.
— Н-нет-т.
— Ну-ну. — Перс убрал руку. — Мне тоже было нестрашно, когда я впервые попал в метро. Оно пустует с самой Революции. Оппозиция обосновалась на одной из станций, никто уже не помнит, на какой. А доблестные революционеры, конечно, не могли терпеть под боком сборище инакомыслящих, вот и разбрызгали по всем линиям сразу изопропиловый эфир метилфторфосфоновой кислоты.