Империя зла
Шрифт:
ВУЗ. До этого Александр пытался поступить в летное училище, хотел стать летчиком, но почему-то не прошел медицинскую комиссию. Его старший брат Олег мечтал стать работником КГБ, нашел какое-то училище, якобы там готовили будущих разведчиков, но не прошел мандатную комиссию. Олег поступил в Свердловский горный институт; после подготовительных курсов в Оренбурге его младший брат Александр тоже уехал в город Свердловск, решил идти по стопам брата.
Летом 1968 года, на рыбалке, в Тоцком районе Оренбургской области, там где сходятся две речки, Сорока и Кермешка дед Лапа и несостоявшийся "горный летчик" вели беседу о приключениях Александра в городе Оренбурге и в городе Свердловске.
– Профессор зациклился на понятии инертности массы, думает абы как, его не переключить на новые категории мышления, – вещал вечный абитуриент. Что не поступил в институт, Гущин не расстраивался. Он взахлеб рассказывал деду Лапе о том, что щупальца КГБ в СССР рыскают повсюду.
– Даже абитуриенты есть завербованные в КГБ, – считал этот несостоявшийся студент.
– Они как артисты, ведут игру по приказанию свыше. Зачем?
Дед Лапа, выслушал молча рассказ Александра и понял, что паренька просто хотят завербовать, чтобы в дальнейшем использовать как информатора. Федосеев уяснил, что против Александра сотрудники КГБ использовали даже усиленное нейролингвистическое программирование, но этот Рыжий не поддавался и усиленному, так называемому "Z" программированию! Это была сенсация.
– Тебя хотят завербовать, фамилии их помнишь? – разъяснил дед туповатому философу ситуацию.
– Я все их имена и фамилии запоминаю, чего они, вызвали бы в отдел КГБ и спросили, хочу я работать на них или нет, какая проблема? – вопрошал этот тупой философ, воспитанный на советских фильмах агитках. Шпион и убийца Федосеев потешался над Гущиным.
– Недоумок! Генералы спецслужб подчиняются Генеральному штабу вооруженных сил. А у информированных генералов Генерального штаба сила по жилочкам так живчиком и переливается, им грузно от силушки, как от тяжелого бремени. Покойно они жить не могут, они должны упражнять свою силу, от которой им грузно. Тебя все равно силушкой завербуют. Простофиля ты, дурачок! Нужен ты лишь как будущий информатор, как стукач, у тебя же ранние половые связи, все твои дружки на этом будут завербованы. Твой дружок Шурик Коршиков сейчас пьет горькую, это в 17 лет! Явно поторопились завербовать в КГБ, точнее нейролингвистическим программированием влияют на подсознание, показывая ему изнутри всю мерзопакостность его души. Поэтому твой друг Коршиков Шурик и запил. КГБ может завербовать даже на ананизме, даже если ты пукнул в неположенном месте, – поучал дед нерадивого вечного абитуриента, – все проще, чем ты думаешь. В Тоцком районе
Оренбургской области врачи Главного разведывательного управления проверяют периодически здоровье населения, которое подверглось влиянию атомного взрыва 1954 года. Заодно просвечивают народ детекторами лжи нейролингвистического программирования. На тебя пришел приказ – завербовать. А по диссертациям КГБ завербовать можно любого человека, если не вербуется клиент, значит, плохой сотрудник
КГБ его вербует. Вот эта свистопляска и завертелась. Сотрудники КГБ не хотят получить служебное несоответствие, – объяснял дед Лапа вечному абитуриенту положение вещей.
– Но это война против собственного народа, КГБ что, хочет наказать нас за то, что мы в десятилетнем возрасте ткнули куда-то пипиской? – отвечал молодой философ, заставив полковника опустить глаза.
Дед Лапа вздохнул и поставил философа на место:
– Тыкание куда-то пипиской, молодой человек, это ахиллесова подсознательная пята человеческой психологии. Об этом можно потолковать.
В беседе Михаил Исаевич довел до молодого, любопытного собеседника мысль о том, что СССР это империя зла, долго такое государство просуществовать не сможет. На что получил хлесткий ответ философа. Гущин ответил, что я мол, уже подсчитал, что жизнь СССР продлится 73,8 года и что Советский союз будет уничтожен изнутри в
1991 году.
– Лет за шесть до развала СССР, произойдет катастрофа, какого либо ядерного реактора на суше. Из-за неправильного, мелкого масштаба мышления советских ученых физиков, которые обязательно дадут военным производить свои военные опыты на работающем ядерном реакторе, – говорил деревенский болтун матерому шпиону.
– А советские ученые даже ещё не определили форму протона и нейтрона. Советские учёные ещё не соображают, что вне оболочки электрона нейтрон, затем протон раздувается, пухнет как тесто. Объём увеличивается в 383 тысячи раз! Эта скрытая угроза расколет любой ядерный реактор! Разломит оболочку реактора, как тонкую скорлупочку!
– вещал доморощенный мыслитель.
После такого заключения полуграмотного физика-пустозвона полковник Федосеев рассмеялся от души. Засмеялся и оренбургский философ. Они расстались, договорившись встречаться реже.
– Надо установить график встреч, господин сермяжный мыслитель, – распорядился дед Лапа, – примерно через месяц, затем через неделю.
Шпион Федосеев умело разжигал неприязнь Александра к КГБ. Надо было это делать? Кто знает. Иногда Михаилу Исаевичу казалось, что абитуриент Гущин использует его как информатора. Два комбинатора, молодой и старый, зрелый и зеленый нашли общий язык, с удовольствием беседовали. Дед Лапа привык жить на природе, он охладел к попыткам перехода границы. Сведения его и опыт разведчика уже устарели, вряд ли за границей будет такая же спокойная жизнь, как в селе Приютном
Тоцкого района Оренбургской области.
– Здесь мой приют, – размышлял Михаил, вспоминая свою работу в специальной службе.
Сегодня, на Новый 1969 год беседовать было не с кем. Александр
Гущин жил в Свердловске, работал плотником в строительном управлении
N26 треста "Свердловскгражданстрой", писем не писал, ему запретил это сам Михаил Исаевич. Для соседей Федосеев был ненормальным юродивым дедом. И чтобы не стать этим самым ненормальным, зимой 1969 года Михаил Исаевич решил передать данные о сотрудниках спецслужб в русской глубинке на Запад. Монахом отшельником Федосеев жить не захотел. Поэтому ему пришлось совершить путешествие в город Куйбышев.
Весной, в конце апреля 1969 года из Свердловска домой, в село
Марковку приехал Гущин, этот никому не известный молодой философ.
Философа забирали служить в Советскую Армию и матушка его, Бунакова
Татьяна Ивановна хлопотала, собираясь устроить проводы "не хуже, чем у других".
При встрече с дедом Лапой Александр подробно, обстоятельно, до мелочей изложил ему все, в том числе и свои сомнения относительно искренности некоторых лиц, с которыми общался. Рассказал о своей жизни в Свердловске, о работе в бригаде плотников бригадира Алексея
Михайловича Маслова, о прыжках с парашютом в авиаспортклубе.
В аэроклуб его сначала не брали из-за зрения, якобы у него было только 50% от нормального. Об этом ему сообщил начальник аэроклуба, добрейший полковник, который сочувственно предположил, что потеря зрения это, наверное, из-за излучения от ядерного взрыва в 1954 году в Тоцком районе. Излучающий благожелательность полковник милостиво разрешил проверить зрение ещё раз. Когда оказалось, что здоровье у
Гущина нормальное, полковник яростно обругал врача окулиста.