Империя зла
Шрифт:
Любознательный читатель замечает, конечно, что выпускник советской разведшколы, беглый сотрудник Главного разведывательного управления, полковник Федосеев Михаил Исаевич мыслил точно так же, как и его коллеги, а именно: подчинить, завербовать и управлять думами и действиями подчиненного ему человека.
10 дней безоблачного отпуска пролетели, и ранним жарким утром
Александр, одетый в новую форму голубых беретов, провожаемый плачущей матушкой, уехал на железнодорожную станцию Тоцкая. Ехал
Александр на заднем сидении автомобиля "Запорожец",
Приютном, а теперь ехала с отцом в село Кирсановку, к месту своей работы.
– Этот репинский бычок уже приютинских баб охаживает, – думал дед
Лапа, наблюдая, как Гущин садится в двугорбый советский автомобиль.
– А может, его и здесь вербуют? Может отец Самсоновой этот,…
Тоцкий полигон это ведь осиное гнездо ГРУ. Надо быть осторожнее.
Федосеев не знал, что драка у приютинского магазина с восемью хулиганами-мотоциклистами была зафиксирована Тоцким районным КГБ.
Проверка выяснила, что победителем был юродивый Иван Шарипович
Иванов, бывший профессиональный кулачный боец, который недавно в горах одной рукой вытащил за шиворот двух провалившихся в расщелину советских офицеров, и что на здоровье и силушку старик не жалуется.
21 ноября 1971 года демобилизованный старший сержант Гущин, одетый в цивильное платье, прогуливался в Тоцком районе в окрестностях села Марковки. Он осмотрел до боли знакомый Леньшин яр, прошелся по Заречке, по левому берегу реки Сорочки к Сидоровой горе, миновал Просвет, где жила сестра деда, бабушка Ульяна. Перебравшись на правый берег, посетил Каменное. Так местные жители называли красивый яр с обрывистым северным берегом к северо-востоку от села.
В Каменном была Васюткина не нора, а норь, где в давние времена прятался от сотрудников НКВД дезертир Красной армии по имени
Васютка. От Васюткиной нори Гущин двинулся на юг. Постоял на неогороженном, запущенном кладбище у могил прадеда Ильи Васильевича и деда Федот Ильича, поискал и не нашел могилку своей бабушки
Евдокии, затем пошел дальше, к Первому яру. По плотине пруда пересек
Первый, затем Второй, Третий яры, обогнул Старицу и оказался в каменном яру, что находится на полпути меж селами Марковка и
Приютное. Здесь его ждал Михаил Исаевич Федосеев.
От взгляда матерого шпиона не ускользнули часы, которые были на руке у Александра. Старший сержант объяснил, что купил часы у курсанта. Тот сначала не хотел их продавать, объясняя, что это часы его умершего отца, но Александр, видя непонятную возню вокруг него, все-таки, их выпросил. Полковник посоветовал часы продать.
Картотека деда Лапы пополнилась еще несколькими фамилиями русских секретных разведчиков. Друзья говорили о будущем. Гущин решил поступить на учебу в Ленинградскую мореходную школу.
– Я видел небо, теперь хочу посмотреть море, – заявил бывший десантник деду Лапе.
– А что же ты последний прыжок с парашютом прыгать отказался? – спросил ехидно Михаил Исаевич, – тебя ГРУ на твоих подсознательных страхах подловило, вот они и управляют тобой. Почему же не выполнил полную программу армейских прыжков?
Гущин путано стал объяснять, что он был на соревнованиях, что после стрелковых соревнований на первенство воздушно десантных войск его подразделение уже выполнило все прыжки, ему надо было прыгать с чужим подразделением и вообще, он был уже дембель, поэтому от последнего прыжка просто улизнул.
– Майор Лавренов вокруг меня возился, – объяснял хитрый философ этот случай, – сделал майор так, что я сам должен был хлопотать, чтобы меня взяли на парашютные прыжки. А я человек ленивый.
Гущин подмигнул деду Лапе,
– Пошли дед на речку.
Друзья шагали, разговаривая на различные темы, Гущин говорил о заметке советского корреспондента в газете "Правда", что в Америке на неугодных, ФБР и ЦРУ составляют досье.
– Уже миллионы досье составлены, – говорил, взахлеб, Александр.
–
Что ты по этому поводу думаешь, дед?
– Думаю, что эту заметку главный редактор советской газеты случайно пропустил, – отвечал дед Лапа. – В Советском Союзе КГБ и
ГРУ составило десятки миллионов досье на собственных угодных и не угодных граждан. Поэтому советская печать освещать этот вопрос больше не будет.
– Я тоже так думаю, Иван Шарипович, – вдруг ответил Гущин с серьезным выражением лица.
– Оказывается ты не такой уж дурак, – думал Федосеев, шагая вместе с другом на запад.
Весной 1972 года курсант мореходной школы Александр Гущин приехал из Ленинграда к родителям в село Марковку. Вскоре он рыбачил на
Апроськином озере, что находится недалеко от Леньшина яра. Рядом с ним, в темном плаще с капюшоном сидел знакомый читателю дед.
Александр говорил, что ему надоели военные игры, которые ведут против него, мирного человека, военные разведчики, пытаясь завербовать.
– Ехал я с братом офицером через Москву, дед, – рассказывал свои приключения Александр. – Брат в форме старшего лейтенанта, а я в морской форме курсанта мореходной школы, без погон. Вдруг в московском метро мне встречается сержант Галкин, которого курсантом учил в учебке военной части 71363. Он якобы демобилизовался и, не замечая моего брата, старшего лейтенанта, обращается ко мне:
"Здравия желаю, товарищ старший сержант, разрешите обратиться?". Ты мне дед так засуричил мозги своими спецслужбами, что думаю, что это не случайная встреча. Такую встречу могли организовать только, как ты говоришь, психофизики из ГРУ. Как философ просчитал вероятность такой встречи, и она оказалась крайне мала. Все объяснить может только настоящая философия, сгусток всех наук, я решил поступить на мирный философский факультет Ленинградского университета.