Империя зла
Шрифт:
Особенно злобствовал один вечный студент, набивавшийся в приятели нашему герою. Этот учащийся, называвший себя кавказцем, был в лучшем случае мексиканским цыганом по национальности. Он все рассказывал, как на службе в пограничных войсках на севере ловил зубатку. Назовем его фамилию Козин. Козин говорил, что тело у зубатки как у девушки, очко, такое очко, что как засунешь, ну и…, читатель уже догадался, какая тематика была у этого Козина. Другой приятель Гущина, Равиль
Гизатуллин, стал говорить, подмигивая, что Александр в младенчестве пачкал пеленки.
– Ты чего, ты чего, – зашипел Равиль.
– А зачем ты, татарская твоя морда, Рязань сжег?
Теперь провокация Гауса. Государственная безопасность СССР захотела, чтобы Гущин предал Родину. Михаилу Исаевичу была знакома фамилия Гаус. Родители Андрея Гауса были потомственные дипломаты, разведчики, естественно.
– Соглашайся с Гаусом бежать за кордон, – смеялся Федосеев. Тебя схватят, напугают сроком в тюрьме, и предложат вместо срока работать на ГРУ. Будешь информатором, стукачем, шестеркой у Гауса. Он тебя будет курировать.
– За кордон могу уйти и без Гаусов, – мрачно отвечал новоиспеченный техник-судоводитель.
Так дед Лапа получил множество фамилий преподавателей, учащихся очного и заочного обучений Ленинградского мореходного училища
Министерства морского флота СССР, которые, благодаря своим провокациям, засветили методику работы советских спецслужб.
Когда оренбургские земляки прощались, дед Лапа, вдруг что-то вспомнил.
– Слушай философ, что произошло перед тем, как тебе предложили предать твою Родину, мать твою? В помещении твоей швартовой бригады?
– Павел Шаранов приходил со товарищи. Разговор свой обычный завели на свою обычную замаскированную КГБешную тематику. Пашка мне подзатыльник дал и сказал, что я перетрахал всех девок на теплоходе
"Михаил Лермонтов", – отвечал лапотный философ.
– Что ответил? – любопытствовал дед.
– Ну, сказал, не может быть, ведь я импотент детства. Сказал, что у меня и справка есть.
– Это какой Шаранов, тот, кто с латвийцем пытался тебя завербовать в Вецмилгрависе, когда теплоход "Михаил Лермонтов" стоял на ремонте в рижском доке? Что было потом? – спрашивал дед Лапа.
– Потом они ушли. Это имеет какое-то значение? – вопрошал деревенский туповатый недоумок, который важно называл себя философом.
– Тебя зомбируют на потерю памяти, – отвечал Федосеев. Выявили какой-то страх в твоей психике и стараются управлять с помощью этого страха. Только они не знают, что ты рассказал историю с Гаусом мне.
Значит, нет страха. Нет страха, нет и случая, – мудрено завершил беседу Михаил Исаевич.
Про себя матёрый шпион Федосеев Михаил Исаевич называл Александра
Гущина Иваном-дураком. Но это был не совсем дурак, а дурак из сказки, которую Федосеев сочинил, общаясь с этим деревенским простофилей. Вот эта сказка:
Как Иван-дурак поле Русское сторожил.
Жил был Иван-дурак при Русском поле. Заметил он, что поле Русское топчет нечто с иной Земли. Ночью топчет и тайком.
Спрятался Иван-дурак у поля в засаде, ждёт. В полночь видит, что на поле Русское явился Мерседес бронированный, со стёклами пуленепробиваемыми, который русский нетронутый ковыль иностранными шинами с пылью и грязью дорожной смешивает.
Сидят комфортно в том Мерседесе представители Главного разведывательного управления России, сладко пьют и сытно закусывают. Проколол Иван-дурак шины тому Мерседесу.
Мерседес вырулил на дорогу и стал уходить от Ивана через село, но застрял. Автоматическая подкачка шин не сработала. Выскочили тогда из Мерседеса российские тайные генералы-разведчики, сытые свои рожи утирают, и расправу хотят творить над Иваном, ан не могут. Сельчане Ивановы, кто с косой, кто с вилами, а кто и с топором подступают, призывают иностранных корреспондентов в свидетели. Убоялись генералы, струсили. Бросили обездвиженный Мерседес, сами кто куда.
Односельчане Ивана сейчас на том Мерседесе детишек в школу, в соседний район возят, своей школы-то нет в селе, неграмотен был народ. Вот грамотные генералы-разведчики и распоясались. У неграмотного народа-то можно и всё поле истоптать. Можно было, коли не Иван-дурак.
Летом 1980 года 4-й помощник капитана теплохода "Вася Алексеев"
Гущин Александр совершил свой первый рейс в качестве штурмана по маршруту Ленинград – Мурманск. Капитаном теплохода был Евгений
Сергеевич Балыков, третьим помощником был Бабенко Сергей
Анатольевич. Балыков в Мурманске списался в отпуск, вместо него прибыл новый капитан со своей штурманской командой. Поэтому в
Мурманске Гущина списали на берег и направили в гостиницу, чтобы пересадить на теплоход "Брянсклес". Не дождавшись теплохода, который задерживался, Александр улетел в Ленинград. В Ленинграде его направили 4-м штурманом на теплоход "Алапаевсклес". Эти суда,
"Алапаевсклес" и "Брянсклес", были лесовозами, длиной более ста метров. Летом и осенью 1980 года "Алапаевсклес" совершил рейс по маршруту Ленинград – Мурманск – Певек – Игарка – Мурманск. Капитаном судна был Нестеров Юрий Алексеевич, старшим помощником Степанов
Михаил Александрович. Грузовым помощником капитана был Стулов, сын знаменитого капитана. Стулов как-то рассказал Гущину, что много лет назад он чуть не пробил голову какому-то штурману Рывлину, который пытался проводить с ним какие-то психологические опыты. Третьим помощником капитана являлся (Примечание цензора: Фамилия третьего помощника засекречена, так как он в данное время выполняет особые задания Главного разведывательного управления.)