Империя. Фаворитка
Шрифт:
Принцесса, а вся её манера разговаривать балансировала на грани похабства и высокомерия. Мирцела ко всем своим фрейлинам обращалась, как простолюдинкам, тыкая им. К себе же не терпела никого другого обращения, кроме как «Ее Высочество», и маниакально упивалась раболепством. Она была настолько озлоблена на красивых женщин, что если бы стала королевой, её язвительная ненависть переросла бы в настоящий террор. Хвала всему святому, что есть в этом мире, судьба не даровала ей короны, а только бесправную зависимую жизнь при дворе
– Ну, же?! Я жду ставок! Кто угадает, получит вот это! – стащив с пальца золотой перстень с изумрудом, Мирцела покрутила им чуть ли не перед носами своих фрейлин.
– Месяц, – подала голос уже знакомая баронете девушка, выходя вперёд, – и он вернётся ко мне.
Злорадная ухмылка тут же исказила прелестные черты лица леди Морганы, когда осмелела красавица с медными волосами, тоже заочно знакомая Изабелле. Это была леди Ульрика, на которую косил один глаз принцессы, когда она разговаривала с новой фавориткой брата. Леди Ульрика, дочь Советника Тайных Дел, кошка готовая сцепиться с другой такой же драной кошкой леди Морганы, но так же легко заключить союз, чтобы насолить очередной фаворитке Эдуарда.
– Думаю, месяца четыре, – сделала ставку леди Ульрика и, сузив до щелочек кошачьи глаза, посмотрела на белокурую красавицу.
Такого, как у леди Морганы, режущего слух ехидства в её словах не было. А только желание выиграть у своей давней соперницы хотя бы в глупом споре на кольцо. За то леди Моргана не смогла не отпарировать ей.
– Да, леди Ульрика, эта баронета подольше вас удержит нашего принца возле себя.
– Так и вам, леди Моргана, уже не видать лавров первенства, как своих ушей. Его Высочество не примерят дважды один и тот же камзол, – насмешливо проворковала дочь Советника Тайных Дел.
Бывшие фаворитки продолжили обмениваться любезностями, а принцесса Мирцела испытывала некое извращённое удовольствие, внимательно наблюдая за их склокой. Мимика её лица менялась до неузнаваемости. Жуткое зрелище, от которого Изабелле стало немного не по себе. «Сумасшедшая», – медленно проползло в голове новой фрейлины и она, перевела свой взгляд с чуть ли не пускающей слюни принцессы на девушку всё ещё стаявшую позади неё. Та, встретившись с Изой глазами, задорно подмигнула, подозвав жестом.
Баронета, побоявшись нарушить такую грязную идиллию, шажком за шажком придвинулась к единственной нормальной фрейлине в покоях принцессы. Девушка, чуть повернув голову в сторону Изы, прошептала:
– Теперь ей не до вас, – и кивком указала на принцессу. – Это надолго.
– А если совсем уйти, заметят? – с надеждой спросила уставшая от склоки фаворитка принца.
Представление устроенное двумя вульгарными придворными девицами, в отличие от Её Величества, баронету нисколько не впечатляло. Ей хотелось заткнуть пальцами уши, только бы не слышать этих воплей.
– Тихонечко, – снова шепнула она и сделала шаг назад, – идём
Они, как речные раки, попятились к спасительным дверям. Открыв их спинами, прошмыгнули сквозную ванную комнату и, уже не таясь, выбежали из покоев принцессы в коридор для прислуги.
– Фу! – выдохнула баронета.
Сердце от такой малюсенькой пробежки выпрыгивало из её груди, а ещё эта непривычная куча одежды душила.
– Нас точно не хватятся? – всё ещё опасаясь неведомых нареканий при дворе, спросила беглянка такую же беглянку.
– Да нет! – хохотнула девушка, увлекая Изабеллу вниз по винтовым ступенькам. – Сейчас Её Величество устанет и позовёт мамушку.
– Кого? – не поняв, переспросила баронета.
Мамушки, нянюшки… обычно оставались в детстве. В благородных семьях с детьми уже в шесть лет не нянчились. К девочкам приставляли служанок, а к мальчикам слугу. Принцессе двадцать и за ней до сих пор ухаживает мамушка?!
– Мамушку, – удивлённо захлопала ресницами фрейлина Мирцелы, будто для неё это что-то само собой разумеющееся. – Мама Юта будет с принцессой пока та спит. Может, посчастливится и мы Её Высочеству больше не понадобимся. Так, что отдыхаем!
– Меня зовут…
Хотела Изабелла представиться. Всё-таки они уже несколько минут были почти подруги, но так и не назвали друг другу своих имён. Со стороны дочери Морны Хараз это было как-то невежливо.
– Леди Изабелла! – перебила фрейлина принцессы. – В этих стенах нет ни одного человека, который не знал бы вашего имени. Вы стали знаменитостью! А меня зовут леди Регина.
– И вы, наверно, тоже из числа бывших фавориток принца? – без злорадства спросила Иза.
Просто сегодняшние знакомства в покоях Её Высочества оставили неприятный осадок на душе. У Изабеллы возникло такое впечатление, что куда не ткни пальцем попадешь в бывшую Эдуарда. Не то, чтобы она переживала по этому поводу, но всё равно было как-то не очень.
Вместо ответа Изабеллу оглушил смех леди Регины.
– О нет! – хватаясь за бока, не унималась она. – Меня вряд ли ждёт такая привилегия!
– Но почему же? – пробежав глазами по хохочущей девушке, неуверенно задала вопрос фаворитка принца.
Леди Регина была довольно милая. Может даже, красивее леди Морганы. Светло-русые волосы. Серые глаза. Да, в то мгновение цвет её глаз показался Изабелле знакомым. «Где-то я их уже видела. Но где?», – и тут же молнией вспыхнул образ Эдуарда на постоялом дворе, – «У принца!».
– Я королевский бастард, – немного успокоившись, подтвердила её догадку сестра Её Высочества. – Король забрал меня у матери, а её отправил в женский клиркан, когда мне было десять лет. Вот уже восемь лет я ничего о ней не знаю, – с грустью сказала леди Регина.
– Мне жаль, – баронета почему-то не нашла ничего другого ей в поддержку, кроме как сочувствия.
Конец ознакомительного фрагмента.