Империя. Исправляя чистовик
Шрифт:
А Царь тогда был очень плох. Лишь молитва Благословенной Императрицы Марии спасла Царя-батюшку.
Маршина подобные истории слышала на улице нередко. И хотя она сама, ясное дело, очень скептически относилась ко всякого рода сплетням и россказням толпы, но и она в прошлом октябре внимательно следила за новостями из Кремля, тайком (от себя!) шепча молитвы за выздоровление Государя. Смена Императора не сулила ничего хорошего. Перемен и так предостаточно.
А еще, она по-женски завидовала Императрице, тому, как та бросилась через всю Империю спасать мужа. Про это нужно романы писать, каждая страница которых будет пропитана слезами тысяч читательниц.
Это не побасенки Охотного Ряда.
Но, как же хочется нормального праздника!
– Надеюсь, что до Тезоименитства Цесаревича «американка» отступит и весь этот тоскливый ужас навсегда покинет Первопрестольную.
– Надеюсь, любовь моя. До 12 сентября все-таки еще четыре месяца. Но, напомню, благодаря, так сказать, этому тоскливому ужасу, меня пока не посылают в Америку, и мы можем быть вместе. Вот где, кстати, ужас, так это там. Впрочем, в Мексике, как говорят, все куда хуже. Так что давай радоваться тому, что у нас строгий карантин и никаких революций.
Елена Николаевна мило улыбнулась и кивнула в адрес очередной встреченой парочке знакомых. Что поделать, Арбат есть Арбат – шагу не ступить, чтобы не встретить кого-то более-менее знакомого. Тем более, если ты выросла на этой улице и на ней стоит твой дом.
Приличный дом. В который принято наносить визиты.
Маршин автоматически раскланивался с теми, кому кивала его дорогая Леночка. Знал он далеко не всех, но, если супруга кивает, значит и ему нельзя быть неучтивым. Это старая Москва, город полный патриархальных традиций и неспешности. Впрочем, эта неспешность была скорее некой демонстрацией принадлежности к определенному кругу, для которого по-прежнему необязательно куда-то спешить, что в нынешней Москве позволить себе мог далеко не каждый. Слишком уж все ускорилось, слишком уж бурно развивалась Первопрестольная и вся Россия, чтобы можно было соблюдать расслабленную степенность не на публику.
Спешили все. Спешили чиновники и военные. Суетились приказчики и торговцы. Убыстряли шаг даже милые барышни, спеша по своим женским делам. Что уж говорить о таких ревнителях старины и степенности, коими испокон веков были московские купцы всяких гильдий! Куда делась эта их показная неспешность? Современный московский купец больше не сидит за самоваром, он одет в деловой костюм, он едет на автомобиле, он…
Словно в доказательство рядом с ними притормозил сверкающий и роскошный лимузин «Руссо-Балт» С-100/120, из него вышел купец первой гильдии господин Филиппов, который, отстранив шофера, собственнолично открыл другую дверцу и подал жене руку.
Та, элегантно опершись на ладонь супруга, вышла в свет, сверкая и благоухая духами, самыми модными в этом сезоне.
Александр Тимофеевич остановился, придержав за локоть юную жену. Филиппов тем временем, взяв свою супругу под руку, подошел к ним:
– Господин Маршин! Гляжу, вы ли это?! Дорогая, позволь тебе представить моего хорошего знакомого – инженер-подполковник Маршин из Министерства внешней торговли. Благодаря его связям и усилиям мне удалось и в США дорожку протоптать и сюда американских вкладчиков привлечь. В общем – рекомендую!
Офицер склонил голову.
– Александр Тимофеевич Маршин, честь имею, сударыня.
Купец, в свою очередь, представил жену:
– Полковник ИВВС баронесса Любовь Александровна Галанчикова-Филиппова.
Поскольку баронесса была не в военной форме, а в обычном, пусть и очень модном, женском платье, то козырять Маршин не стал, ограничившись кивком. Полагающиеся по прежним временам всякого рода галантности в виде целований руки остались в прошлом. Сейчас, в дни пандемии, даже рукопожатия не приветствовались, не говоря уж об обниманиях и прочих целованиях. Штрафы были довольно внушительными, а инспектора Императорской Службы спасения славились своим полным наплевательством на положение, чины и титулы. Более того, имена знатных и известных нарушителей немедленно попадали в прессу, что создавало приличным людям куда больше проблем, чем банальный штраф. А уж про повторное попадание в лапы инспекторов ИСС и речи не могло идти, поскольку уже были случаи, когда графы получали приговор суда и привселюдно мели метлами улицы с утра и до вечера. Так что, желающих устраивать фронду на улицах быстро стало меньше.
– Баронесса, это честь для меня. Много наслышан о ваших подвигах.
Та улыбнулась.
– Я сейчас в законном царском отпуске. – Галанчикова погладила себя по явному животику. – Мой подвиг сейчас здесь.
– Сударь, сударыня, разрешите мне представить вам мою супругу – Елена Николаевна Маршина, в девичестве Иволгина.
Филиппов галантно склонился, обозначив свое почтение. Галанчикова же с интересом посмотрела на нее.
Купец, извинившись, тут же отвел Маршина в сторону и стал что-то оживленно ему говорить о каких-то договорах, поставках, сроках и прочем, что было так близко его купеческому сердцу. Праздник праздником, а дела есть дела. И куда подевалась приснопамятная степенность и неторопливость в Москве?
Предоставленные на несколько минут сами себе дамы не спеша пошли вдоль Арбата. Первой заговорила Галанчикова.
– Простите, сударыня, вы младшая дочь генерала Николая Иволгина?
Елена кивнула.
– Да, сударыня. Это мой отец.
Авиатресса улыбнулась.
– Много наслышана о вашем отце. А еще я имею честь быть лично знакомой с вашей блистательной старшей сестрой княгиней Натальей Емец-Арвадской, а вы с ней очень похожи внешне.
– Вот как? Да, уж, тесен мир. Я о вас также много слышала. Вы – командир женского бомбардировочного полка Лейб-Гвардии.
Баронесса засмеялась и положила ладонь себе на животик.
– Нет-нет, я пока не у дел. Пока я в царском отпуске, полком командует подполковник княгиня Долгорукова. – Галанчикова неожиданно подмигнула и добавила лукаво. – Правда я не знаю, как долго она будет командовать полком, учитывая то, что Софочка собирается замуж за Светлейшего Князя Петра Волконского. После войны уход в царский отпуск становится модным среди женщин-военных, не находите?
Лена улыбнулась.
– И не только военных. Война окончена. Хочется жить и любить, не боясь больше ничего.
– Ваша сестра тоже ушла в царский отпуск?
Маршина охотно подтвердила:
– Да, она сейчас в своем имении на острове Авлония. Тоже отошла от дел, так сказать.
– Понимаю.
Тут Елену осенило:
– Погодите, так это же вы в прошлом октябре застряли на башне инженера Шухова! Вас всех еще потом дирижаблями спасали!
Любовь Александровна засмеялась.