Империя. Терра Единства
Шрифт:
В освобожденной от власти реакции венесуэльской Валенсии прошел многотысячный митинг. «Боливарианская народная армия накапливает силы для охвата и освобождения столицы нашей родины Венесуэлы от наймитов империализма» — так заявил на митинге в Валенсии командующий БНА командарм Рафаэль де Ногалес Мендес.Колонель Рафаэль Симон Урбина Лопес — командир формируемой первой колонны Валенсии, заявил от имени собравшихся что они сделают всё чтобы с полувековым правлением военной реакции было покончено. С воодушевлением было встречено зачтения Обращения Исполнительной хунтой «Временного национального комитета народных делегатов» во главе с комарада Леоном Бернштейном-Троцки о принятой программе первоочередных мер по спасению экономики страны. В ней отмечено, что предпринимаются меры для недопущения мародерства, саботажа решений революционной власти, работы промыслов и предприятий, взят контроль за вывозом нефти из страны. Председатель Коммунистической партии Венесуэлы Густаво Мачадо Моралес, заявил, что партия вышла из подполья проведет в течении ближайшего месяца очередной партийный съезд. По его словам, на съезде будет выработан План социально-экономически преобразований который коммунисты представят Национальному конституционному Конвенту. План будет вести Венесуэлу к социальной справедливости, действительной независимости и богатству каждого её жителя. Выступавшие отмечали, что поддержка иезуитской буржуазной освобожденческой политики клики Контрераса выгодна международной реакции и монополистическому капиталу, и их наймитам, царствующим в Константинополе, Риме, Париже и Берлине.
* * *
КОРОЛЕВСТВО ШОТЛАНДИЯ. ЭЙР. АЭРОДРОМ. 2 июля 1937 года.
— Боевая тревога. Эскадрилья на взлёт!
Загудели сигналы тревоги. Голос диспетчера в шлемофоне:
— Запуск разрешил. Руление по готовности.
— Принято.
Дежурная эскадрилья, под выкрики: «От винта!», начала выдвигаться на полосу.
Один за другим истребители взмывали в небо.
— После взлета курс 270.
— Принято курс 270.
Комэск вёл свою группу. Задачу сейчас поставят.
Зазвучало:
— С юго-запада строй противника. Предварительно бомберы. Цель множественная. С нашей стороны сорок восемь единиц. Строй формируем в точке три-двенадцать.
— Принято три-двенадцать.
Привычный вылет. Привычная работа. Они же не гимназисты. Пилоты, дай им Бог здоровья. И вечного полёта. Но, не сегодня. Потом. Когда-нибудь.
Не сегодня.
Спаси и Сохрани.
Противник идёт куда-то в сторону Глазго.
Капитан Титаренко усмехнулся. Мог ли он пару-тройку лет назад представить себе боевые вылеты в небе Шотландии? Смешно, право слово. А теперь вот он здесь, над Ирландским морем.
Обычная работа. Простая работа. Отнюдь не такая, куда идут одни «старики».
* * *
ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ. КЁНИГСБЕРГ. КЁНИГСБЕРГСКИЙ ЗАМОК. 3 июля 1937 года.
— Привет ещё раз.
— Взаимно.
— Как ты тут?
— Неплохо. Наверное. Забот много.
— Так война же.
— Вот именно. Война. Чаю?
— Не откажусь. Спасибо.
Мася сделала приглашающий жест, указав на кресло у чайного столика. С удовольствием усаживаюсь. Замотался я. Даже задолбался. Только в отличие от героя известного фильма, я могу залить бензином и поджечь не только ненавистных коммивояжёров, но и весь мир сразу.
Заодно.
Переговоры с кайзером остались позади. Много говорили и многое переговорили. Огромная война впереди. Англия — это лишь этап. Впереди весь мир.
А пока Августейший муж оставил жену для разговора с папочкой. Конечно, я отдавал себе отчёт в том, что это будет не чисто родственный разговор, что любимая дочь будет папу третировать, отстаивая интересы своего царственного мужа и Германии заодно. Но разве я ожидал чего-то иного? Людвиг, как и ожидалось, пустил в ход тяжёлую родственную артиллерию.
— Жалуйся.
Мася хмыкнула. Хорошо быть дочерью Императора. Знаешь все его приколы. Муж не зря оставил её на допереговоры.
— Пап, вопрос не в жалобах. И я не буду говорить о всяких снарядах и прочих вооружениях. Этим занимается Луи и это его прерогатива. Но, меня беспокоит, что в массе своей беженцы отказываются возвращаться из России в Германию. Поток переселенцев в Единство огромен, а назад как-то не спешат. Я понимаю, что война, но что с этим делать? Германия просто худеет на глазах.
Как и ожидалось, Мася уже мыслит категориями своего нового Отечества. А может России как раз выгодна такая вот ситуация? И что я ей сейчас скажу?
— Солнце моё, а как ты планируешь бороться с эмиграцией? Заборы на границах будешь ставить? Или пулемёты? Так люди уже уехали. Ты сама была в новых поселениях немцев в России и Ромее. Люди едут в поисках лучшей жизни. Тем более, что на улице война. Выбьем войну из Европы, сразу немцы и начнут возвращаться в Германию. Понятно, что вернутся не все, но ведь вернутся.
Мася угрюмо кивнула:
— Была. Вернутся. Кто спорит. Только вот…
Она встала и подошла к окну.
— Германия разорена. Луи может надувать щеки сколько угодно, но Рейх нескоро придёт в себя. Совсем нескоро. Война с Англией надорвала Германию. Прошлая Великая война была мелочью. Сейчас всё страшнее и тяжелее. Война с Англией была глупостью.
О, вот как заговорила моя девочка. Она реально акклиматизировалась в Германии. Что ж, имей ввиду, папочка. Тебе с этим теперь жить.
Нет более ярых патриотов, чем пришлые. Маша тому пример. Загрызёт любого.
Можно предположить, что сейчас от Маси прозвучит вариация на тему: «Папа, дай денег».
— Если ты подумал о деньгах, то, нет, я не об этом. Германия ещё не настолько нищая. У нас есть деньги.
У «нас». Забавно. Впрочем, чему я удивляюсь?
— Пап, у тебя ведь есть план? Я не хочу быть в ситуации, когда Германия гибнет на моих глазах. Но, пока, я этого плана не вижу. Луи сделал глупость. Я не была тогда его женой, я бы не позволила. Но, что есть, то есть.
У дочери явно накипело. Наверняка зять мой её оставлял беседы беседовать вовсе не в таком ключе. Но Мася не нуждалась ни в чьих соизволениях или решениях. Даже Лиза больше не нуждалась в моих ценных указаниях. По заднице (условно), конечно, я ей дать ещё мог, но она — настоящая королева. Нравится мне это или нет. Равно как и Мася — настоящая кайзерин.
Нравится мне это или нет.
— Да, план у меня есть. Конечно же.
Я встал рядом с ней. Мы смотрели в окно замка. Просто смотрели в окно.