Империя. Тихоокеанская война
Шрифт:
Мостовская бросила взгляд в окно. Прекрасный вид на священную для всякого японца гору Фудзияма. Это уже третье место, где её размещают с момента попадания в плен. У Ольги даже сложилось убеждение, что тюремщики всерьез опасаются того, Михаил Второй отдаст приказ графу Слащеву вытащить её из плена любой ценой, так что теперь, насколько она могла судить, место содержания высокопоставленной пленницы было достаточно далеко от берега моря, чтобы максимально затруднить возможные действия русского спецназа.
Сама Ольга к этой перспективе относилась весьма скептически. Ей в плену ничего не грозило, а подвергать её опасности Миша точно не станет.
И она в глубине души смела надеяться, что
Просто не станет подвергать опасности её, Ольгу.
Просто и всё.
Сложно всё.
Мостовская вновь бросила взгляд на письмо Императрицы. Мария всегда была загадкой для Ольги. Её мотивы были ей неясны, но знала Царица что-то такое, о чём сама Ольга даже не догадывалась. И потому относилась к ней достаточно спокойно, без ожидаемых сцен и проявлений ревности, невзирая на весь свой итальянский темперамент.
Что же такого она знала, а?
Господи Боже, как же Миша влияет на всех вокруг! Та же Мария расцветала прямо на глазах и не только, как женщина, но и как величина в политике, власти, могуществе, державной мудрости. Да и сама Ольга очень изменилась за эти четыре года с того дня, когда она стояла, дрожа от ужаса на той аудиенции в Кремле.
Но, всё же, что такого известно Императрице? Явно что-то такое, что делает проблему с Ольгой сущей мелочью, на которую не стоит обращать внимание.
И часто осознание этого факта пробегало морозом по коже матери старшего сына Императора.
* * *
БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ. АВСТРАЛИЯ. КВИНСКЛИФФ, ВИКТОРИЯ. ДОМ ДОКТОРА БИШОПА. 26 декабря 1921 года.
Патруль сиамцев вышагивал по улице. От них можно было ждать чего угодно. Были бы это русские или хотя бы итальянцы, то было бы как-то проще, европейцы всё ж таки, а сиамцы не очень походили на цивилизованных оккупантов. Понять, что у них в голове австралийскому обывателю было крайне сложно.
Сиамские гвардейцы шагали мимо его дома, с любопытством осматривая его и окрестности. Нет, пока ни о каких эксцессах доктор не слышал, но кто в такой ситуации может быть от чего-то гарантированным?
Кошмарная ночь. Как всё нелепо обернулось!
Да, сутки, всего лишь сутки, прошли с того момента, когда доктор размышлял здесь во благости неведения, добродушно поглядывая на огни у входа в залив Порт-Филлип. Можно было всякое ожидать, но вот чтоб так…
Говорят, что в Мельбурне много пожаров и разрушений. И в Джелонге. Да и вообще в округе. Много уничтоженных аэродромов, казарм и военных баз. Сопротивление практически подавлено. Во всяком случае доктор Бишоп не слышал о каком-то организованном сопротивлении. Так, эпизодически где-то стреляли, но не факт, что это было реальное сопротивление. Причин стрельбы могло быть сколько угодно, и далеко не все эти причины были благородными и патриотическими.
Что будет завтра? Что вообще будет с ними?
Господи Боже, кто мог ещё вчера представить себе оккупацию? А между тем войска противника устраивались в округе совершенно по-хозяйски, беря под контроль продовольственные склады, запасы угля и горючего, всю военную инфраструктуру, и, что очень удивило доктора Бишопа, под контроль незамедлительно брались все газеты и радиостанции. И вот уже на столбах и стенах забелели листы с обращением командования ГСВА с призывом сохранять спокойствие и благоразумие. Что оккупация является временной мерой и в своё время войска ГСВА покинут Мельбурн и округу. И что никто не пострадает, если не будет оказывать сопротивления, заниматься диверсиями или актами саботажа, а также обеспечит скорейший ремонт кораблей и удовлетворение потребностей союзной эскадры. От властей же Австралии требовали только одного — мира. Мира на условиях оккупантов.
Во всяком случае, это сущая ерунда, по сравнению с теми проблемами, которые принесла австралийцам Третья Тихоокеанская война. И во имя чего они воевали — вот главный вопрос! О чём думали власти Австралии и на какие дивиденды по итогам этой войны они рассчитывали, для доктора Бишопа так и осталось загадкой.
Что ж, как говорится, будет день — будет пища. Может всё как-то и устроится. Бишопу было не до высоких материй.
А пока же сиамские патрули вышагивают по притихшим улицам Квинсклиффа, распугивая его потенциальных пациентов.
* * *
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА
«Записки главного судостроителя». Севастополь. Военмориздат. 1952 г. Из воспоминаний инженера-командора Сергея Ивановича Абрамовича-Блэка.
Как часто счастливые случайности на войне создают стойкие заблуждения. На суше бывает много случаев проверить такие казусы, хотя бы в тактике. В нашем же флотском деле между баталиями проходят годы и десятилетия, что не дает нам вовремя проверить случайной ли была удача.
В конце прошлого века после битв при Лиссе и Икике наши флотоводцы требовали оснастить все корабли носовыми таранами. Они, кроме ряда казусных случаев с миноносцами, никогда более не пригодились.Но с удивительным упорством почти полвека этими, ворующими до пяти узлов хода, конструкциями оснащались крейсера и линкоры…
Аналогичное заблуждение породил и бой у островов Кёртис в Тасмановом море. Торпедный крейсер «Барон Шеллинг» был инженерно-промышленным чудом Балтийского завода. Сделан он был заводом во многом в «инициативном порядке», но вызвал восторги наших адмиралов. При этом им, как говорят, пришлось выслушать большой петровский загиб от Императора Михаила II , когда они просили принять этот суперэсминец во флот. Тридцать шесть двухтрубных пятисот тридцати трёхмиллиметровых торпедных аппарата и ста восьмидесятимиллиметровые французские пушки на идущей в двадцать девять узлов двадцати четырех килотонной посудине не вдохновили Императора. Все помнят его фразу: «Берите, не самим топить же!». То, что Император прав стало понятно уже во время похода эскадры в Саттахип. Красавцу крейсеру никак в штабных построениях битв не находилось места. Иметь рядом со своими линкорами в бою его сочли опасным. По итогу ряда неудачных перестроений адмирал Ферзен, отправил такого же, как и он барона «Шеллинга» головным судном в нашу эскадру эсминцев и подводных лодок.
Так мы и оказались у островов Кёртис в день битвы за Мельбурн. Мы горько шутили, что нас отослали в дозор, посчитав что в битве линкоров и аэропланов для такого числа миноносцев недостаточно места. Самолетов у нас там как оказалось было немного, но вот орудий больших калибров на кораблях русско-итальянского флота было с избытком, даже против вернувшихся после недавнего бегства в новозеландские порты австралийских линкоров.Капитан первого ранга Владимир Григорьевич Антонов — командир «Барона Шеллинга» особенно расстраивался. Он даже говорил, что жалеет, что оставил мостик героически воюющей у берегов Кореи старушки «Славы». Но в жизни всегда найдётся место подвигу.