Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи
Шрифт:
– Мы знаем этот закон! Я и мои воины! И еще мы знаем: тот, кто обидел гостя – преступил перед богами! Вот почему я и мои воины, узнав о том, что наш брат и вождь Геннадий Павел, вопреки божьим законам был лишен свободы и обречен на смерть, поспешили к тебе! Чтобы уберечь тебя от гнева богов, принцепс!
Гордиан справился с замешательством. И задрал кверху мальчишески-гладкий подбородок.
– Что еще за «гость священен»? Я вправе карать и миловать! Ты продолжаешь испытывать мое терпение, легат! Не хочешь ли ты испытать силу моего гнева?
«Отлично сказано,
– Гнев человека, даже вознесшегося на самую макушку этого холма – всего лишь гнев человека, – спокойно сказал Коршунов. – Ужель ты думаешь, что мы устрашимся его более, чем гнева Небес? Или ты, император, надеешься, что жалкая кучка петушков с черными гребешками, – жест в сторону чахлой цепочки преторианцев, – способна уберечь от гнева наших богов? Жаль тебя огорчать, император, но ты вновь ошибаешься. – И, прежним, командным голосом, по-готски:
– Копья – к бою!
Обычно эта команда отдавалась на латыни, однако готы-катафрактарии поняли ее прекрасно.
Миг – и линия конницы ощетинилась остриями копий.
Коршунов знал, как это выглядит. Железная стена в два с половиной метра высотой. И сверкающие копейные жала. И каждое будто смотрит прямо на тебя…
Железная стена угрожающе качнулась вперед (ровно один шаг лошади), качнулась и снова застыла. Одно слова – и катафрактарии двинут вперед, сметая и нервничающих преторианцев, и юного Августа, рискнувшего лично выйти к протестному электорату…
Ну да, Коршунов никогда не отдал бы подобной команды. Атаковать в сплошном строю сначала лестницу, а потом довольно-таки узкую (с точки зрения конной атаки) дверь – чистейшая глупость. Если понадобится применить силу, у Алексея наготове «спецназ»…
Но чтобы произвести впечатление катафрактарии – самое то!
Ах, какое они уже произвели впечатление! Можно было искренне посочувствовать и молодому Гордиану, и его многочисленным дворцовым «домочадцам», когда они утречком увидели на Палатинском холме грозные шеренги парфянских (доспехи-то персидские!) конных латников.
То есть это был сюрприз не только для Августа, но и для всей столицы, но во дворце его прочувствовали особенно остро.
Надо полагать, царедворцы даже испытали некоторое облегчение, узнав, что это не воины Ардашира, чудесным образом перенесенные в Вечный Город, а всего лишь когорты Первого Германского легиона.
Матушка императора тут же слилась в дальний чулан (дескать, решать подобные вопросы – дело мужчин) и там притихла.
Так что выстраивать диалог между властью и армией вышел префект претория.
Гордо так выступил, в окружении доброй полусотни подчиненных.
– Я – Гай Фурий Сабин Аквила Тимесифей! – провозгласил командир преторианцев [187] . – А тебя, легат, я не знаю!
– Это легко исправить, Гай Фурий… прости, забыл, как дальше. Мое имя Алексий Виктор Мильв, легат Первого Германского легиона. Ты удовлетворен?
– Первого Германского Императорского
187
Согласно источникам Тимесифей стал префектом несколько позже, но надеюсь читатель простит эту маленькую неточность.
– … который будет никудышным командиром! – подхватил Коршунов. – Так что не думаю, что это – хорошая идея.
– Почему это – никудышным? – Кажется, префект претория удивился. – Ты знаешь, кто это будет?
– Я думаю, – с улыбкой произнес Алексей, – не может получится хороший легат из мертвеца. Так что я еще немного покомандую своим легионом. Что же до императоров, то меня сделали легатом целых два Августа: Бальбин и Пупиен. Я слыхал, их убили твои солдаты, префект? – Тимесфий побагровел открыл рот… Но Коршунов не дал ему высказаться. – Впрочем, здесь в Риме императоров убивают часто. Я бы, пожалуй, не согласился стать императором. А ты, Гай? Ты – хочешь?
Судя по выражению лица префекта, единственное, чего он сейчас хотел, это отделить голову Коршунова от туловища. Но с одной когортой преторианцев (вряд ли он располагал сейчас большими силами) выступить против целого легиона – это даже не смешно.
Вот почему префект взял себя в руки, а быка – за рога:
– Так чего же ты хочешь, легат?
– Для начала – поговорить с новым императором! – спокойно сообщил Коршунов и подмигнул префекту.
Тот сделал каменное лицо. Ей-Богу, мужик отлично держался. Алексей его даже зауважал.
– Потом, если мы договоримся, – ровным голосом продолжал Коршунов, – я бы хотел накормить моих людей. Мы ведь не на войне, префект, верно? – Алексей сделал многозначительную паузу. – А раз так, что завтрак должен происходить вовремя. Надеюсь, моим воинам сегодня не придется самим добывать себе завтрак?
Вдоль железных шеренг будто ветерок пробежал. Легонький такой гул сотен негромких, приглушенных масками-забралами голосов. Ах, с каким бы удовольствием эти парни, с храбростью которых могла конкурировать только их алчность, поискали бы себе завтрак в этих прекрасных дворцах!
Судя по физиономиям преторианцев, зловещий гул не прибавил им оптимизма. Но лицо префекта осталось непроницаемым.
– Я спрошу принцепса, захочет ли Он говорить с тобой!
– Уж будь любезен! И пожалуйста поторопись! Мои люди голодны!
И вот теперь единовластный (во всяком случае – юридически) господин Великой Римской империи стоит перед восседающим на коне мятежным легатом и очень-очень беспокоится! Нет, всё-таки они обнаглели от собственной мировой власти, эти могучие римляне! Город – без стен. Император – практически без охраны…