Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи
Шрифт:
– Аве, Максимин! Барра! Август! Император! – боевой клич легионеров смешался с приветственными возгласами.
Маний Митрил отобрал скутум у воина стражника, швырнул под ноги Максимина. Тот посмотрел на легший под ноги щит. Большое лицо командующего сморщилось – словно от боли… но в следующий миг черты его обрели привычную твердость: Максимин фракиец принял решение. И шагнул на брошенный скутум. Еще секунда – и кинувшиеся в нему воины (Черепанов был в их числе) подхватили широкий, окованный сталью щит и, поднатужившись, взметнули вверх и его, и стоящего на нем двухсоткилограммового фракийца.
– Аве,
Откуда-то возник пурпурный плащ. Его, свернув комком, метнули на щит. Максимин наклонился, поднял плащ и набросил на плечи…
Глава пятая
Гай Юлий Вер Максимин Август
– Я не поеду в Рим, – сказал Максимин. – Сейчас не поеду. Для этого мне потребуется откупиться от алеманнов, а тогда – чем я лучше Александра? Рим подождет. И Рим, и сенат. Мне плевать, признают ли меня сейчас Августом. Я вышибу дух из германцев. Я растопчу их и покажу, что такое сила Рима. Чтобы ни один варвар не смел даже приблизиться к нашей границе. Я сделаю это – и только тогда явлюсь римлянам. С возами добычи, с толпами пленных, во главе победоносных легионов, под эгидой великой славы. И пусть тогда Сенат посмеет отказать мне в пурпуре и триумфе! Тогда, клянусь Марсом и Юпитером, я растопчу их так же, как германцев!
– Аве, Август! – подобострастно воскликнул командир осдроенских лучников Македоний, которого Максимин назначил вместо их прежнего командира, Тита, распускавшего слухи о том, что это фракиец виновен в смерти Александра и Мамеи. Необычайная снисходительность для фракийца. Впрочем, облачившись в пурпур, Максимин, казалось, избавился от своей прежней жестокости. И ни одной вспышки ярости – с того дня. Те из друзей фракийца, кто опасался, что нрав его станет еще более бешеным от сознания абсолютной власти, с радостью отбросили свои сомнения.
– В Рим он не поедет, – сказал Гонорий, наклоняясь к Черепанову. – В Рим поедем мы с тобой. Как только одержим первые победы. Мы с тобой и с Максимином-младшим. Сенат должен признать фракийца. А мы должны позаботиться о том, чтобы префект Рима был нашим человеком. Этим займусь я, а ты, Череп, займешься сенаторами. У тебя это неплохо получается. Убедишь их, что фракиец – Сенату не враг. Назначил же он их ставленника консуляра Магна командовать сирийцами.
– Я Магну не верю, – покачал головой Черепанов. – Я бы ему даже кентурии не дал.
– Не нам решать, – заявил Аптус. – Вот женишься на дочке Гордиана, станешь патрицием и сенатором – и фракиец даст Магну пинка, а тебе доверит не то что сирийские легионы, а хоть всю Сирию.
– С чего ты взял, что я женюсь на дочери Гордиана? – нахмурился Черепанов.
– А как ты думаешь?
Черепанов пристально посмотрел на своего друга…
– Суки вы с Максимином, – буркнул он.
– Фракиец тут ни при чем, – обелил Максимина Аптус. – Письма читал
– Когда-нибудь я тебя придушу, Аптус, – проворчал Геннадий. – Когда фракиец намеревается выступить против германцев?
– Послезавтра, сразу после Тубилустрия. [84]
– Мой Алексий не поспеет.
– Ничего страшного. Обойдемся пока без его скифов. У нас есть мавры и осдроены. А галлы умеют воевать в лесах ничуть не хуже германцев. И все-таки жаль, что Максимин не прикончил послов-алеманнов, как я ему советовал. Они с нашими послами не церемонятся. По своему опыту знаю.
84
Тубилустрий – праздник в честь бога Марса. В этот день римляне совершали ритуальное очищение боевых труб. Считалось, что это принесет удачу в военных кампаниях в новом году.
– А я думаю, фракиец прав. Убей он послов, и оскорбленные германцы обрушились бы на нас всей кучей.
– Вот и отлично! Прикончили бы всех разом! Смотри-ка, твой дружок Магн так на нас и таращится…
Черепанов посмотрел на скамью в противоположном конце зала, на которой восседал в окружении своих кентурионов, префектов и трибунов консуляр Гай Пактумей Магн.
– Он мне не дружок, – проворчал Черепанов. – Думай что хочешь, но я бы на твоем месте приставил к этому хлыщу пару надежных людей.
– За кого ты меня принимаешь, Череп? – Плавт даже обиделся немного. – Конечно, я приставил к нему надежных и глазастых парней. И не двух, а побольше. Ладно, давай послушаем, что наш Август говорит. Похоже, он перестал хвалиться будущими трофеями и перешел к делу.
Преданность Максимину никогда не лишала Плавта критического взгляда на своего кумира.
«Остается надеяться, что со временем он научится держать язык за зубами», – подумал Черепанов.
Пусть даже характер фракийца смягчился после того, как легионы облачили его в пурпур, все равно он не из тех, кто способен долго терпеть критику. Даже от преданных друзей. Особенно когда все вокруг изощряются в лести…
Глава шестая
Заговор
Наведенный через реку мост изогнулся дугой, но скрепленные цепями понтоны даже могучему Ренусу-Рейну не разорвать. Легионы переправлялись на варварский берег. Сейчас наступила очередь легионеров Аптуса. Первый фракийский Феррата уже укреплялся на том берегу. В принципе, на дружественной земле прикормленных Римом варваров. Но это – в принципе. Если бы сейчас нагрянули алеманны, переправившимся пришлось бы туго. Две римские биремы, стоявшие на якорях у противоположного берега, – не слишком серьезная поддержка. Но алеманнов не было. Переговоры, затеянные покойным Александром, сыграли на руку Максимину, а уехавшие ни с чем послы, скорее всего, еще не добрались до своего главного рикса или как там его называют.