Имперский агент
Шрифт:
– Быстрее, Ваше Величество! - настаивал Фигул .
– Мы почти на месте!
Правитель судорожно дышал. Слабый топот позади них становился все громче по мере того, как мятежники приближались, выкрикивая свои кровавые намерения. Фигул оглянулся и увидел, что их преследователи отстают не более чем на пятнадцать шагов. Он повернулся лицом вперед и чуть не споткнулся, его сердце так громко застучало в груди, что он едва мог слышать тяжелые шаги преследующего врага. Наконец они добежали до конца переулка и выскочили на главную улицу перед резидентской оградой. Деревянные ворота были разбиты, а вдоль окружающего частокола висели отрубленные головы жертв друидов. Из разрушенных ворот с копьями и мечами выбежало несколько воинов. Они, возбужденные безумной спешкой, и не думали присоединяться к своим товарищам у ворот,
Когда они приблизились к улице, Тренагас издал резкий крик боли, поскользнулся и упал головой вниз, приземлившись с глухим ворчанием. Фигул остановился как вкопанный и выругался себе под нос. Он быстро опустился рядом со ослабшим правителем и попытался помочь ему встать на ноги, кровь бешено стучала в его венах.
Первый из повстанцев выскочил из переулка.
– Ваше Величество! Вставайте!
– взмолился Фигул .
Тренагас вздрогнул, когда оптион поднял его на ноги. В тот же момент Анкаста выбежала из переулка и закричала мятежникам, чтобы они поймали заключенных, прежде чем те ускользнут. Повстанцы рассыпались по проезжей части, загнав оптиона в угол и заблокировав ему путь вниз по боковой улице. Фигул видел, как они приближаются, держа оружие наготове и готовые сразить его. Он остановился как вкопанный и почувствовал, как его сердце упало. Он опустил голову, сгорая от гнева и стыда. Они были окружены. Это был конц. Его попытка побега провалилась. В конце концов, он умрет сегодня.
Повстанцы расступились, и Калум, садистски ухмыляясь, шагнул вперед. Анкаста, молча, стояла рядом с ним. Вдалеке шум борьбы у главных ворот становился все более неистовым. Тренагас покачал головой и остановил свой пронзительный взгляд на дочери. Его кожа была бледной, а выражение его лица застыло в ожесточенной ярости.
– Ты …! Дочь моя, как ты могла предать свою плоть и кровь… своего правителя?
Анкаста сплюнул ему под ноги: - Ты не оставил мне выбора. Ты предал свое право по рождению, когда встал на сторону Рима. Теперь вы умрете. - Она взглянула на Фигула.
– Вы оба.
– Да пошла ты! Блядь! - вызывающе сказал Фигул .
Калум повернулся к своим последователям: - Чего же вы ждете? Отведите их на рынок. Мы должны немедленно принести жертву Круаху.
Некоторые воины-мятежники опустили оружие и выступили вперед. Один схватил Тренагаса, а двое других сжали руки Фигула. Когда они повернулись, чтобы утащить их, из главных ворот раздался внезапный грохот, за которым раздалось множество панических криков. Фигул и повстанцы одновременно посмотрели на ворота. В следующее мгновение они снова подпрыгнули на петлях, и длинная колонна из сотен римских солдат хлынула через разбитое отверстие и бросилась на ряды воинов, сгрудившихся перед ними. Те воины, что стояли дальше от ворот, начали разворачиваться и побежали. Триумфальное выражение лица Анкасты испарилось, когда она увидела легионеров, золотой орел поднятого штандарта сверкал в утреннем свете, когда они прокладывали себе дорогу сквозь мятежных воинов.
– Римляне!
– воскликнул один из туземцев. - Они прорвались!
Глава десятая
Фигул почувствовал, как его сердце забилось надеждой, когда колонна легионеров ворвалась внутрь поселения. Мгновение Калум и его последователи в ужасе смотрели на ворота. Горстка дуротригских воинов в первых рядах бросилась на легионеров в тщетной попытке остановить или хотя бы отсрочить их продвижение, рубя и закалывая своих противников изо всех сил. Но легионеры подняли свои щиты и представили повстанцам прочный фронт, нанося им удары, когда те опрометчиво выставляли свои тела для атаки. Когда передние ряды рухнули под натиском римлян, мятежники развернулись и побежали. Некоторые из бриттов бросились по переулкам, а римляне преследовали их. Основная часть повстанцев отступила к резидентской ограде. Ведущий центурион проревел приказ, и его люди бросили дротики в убегающих мятежников. Волна снарядов обрушилась на бриттов, пронзив десятки из них не более чем в двадцати шагах от Фигула. Один из туземцев издал булькающий крик, когда копье пронзило его шею сзади, железный наконечник торчал из его горла, а кровь хлестала на его грудь.
Калум с холодной яростью смотрел на разворачивающийся кошмар. Он повернулся к отступающим мятежникам и указал острием копья на наступающих римлян.
– Остановитесь и сражайтесь! Круах приказывает вам! Не бегите от римской сволочи!
Пока он говорил, в воздухе пронесся еще один ливень дротиков, вонзаясь в спины отступающих британцев. Группы мятежников, все же, подчинились призыву своего лидера и повернулись лицом к наступающим римлянам, подняв щиты. Но инерция атаки была за легионерами, и в следующее мгновение они врезались в британцев тошнотворным шквалом ударов и выпадов. Ближайшие к римлянам туземные воины исчезли под их клинками, когда они были зарублены на месте. Вскоре улица была усеяна мертвыми и умирающими, и кровь текла по улицам, смешиваясь с грязью и нечистотами.
В тылу туземных войск Калум настаивал на своем, умоляя своих людей стоять насмерть. Фигул увидел, как Анкаста дергает лидера друидов, призывая его отступить. Оптион взглянул на человека рядом с ним. Воин молча стоял, наблюдая за разворачивающейся битвой, словно под действием заклинания. Фигул напряг мышцы шеи и дернул головой вперед, врезавшись лбом в переносицу британца. Раздался треск, когда кость треснула, и мятежник с кряхтением отшатнулся назад, зажав рукой свой окровавленный и сломанный нос. Фигул бросился на него, прежде чем туземец успел прийти в себя, наступив на своего противника и сильно ударив его по животу. Мятежник согнулся в поясе, ослабив хватку на своем оружии. Фигул схватил упавший меч. Слишком поздно мятежник увидел, что происходит, и спикировал на Фигула. Оптион прыгнул вперед и ударил британца, и тот издал болезненный вздох, когда лезвие глубоко вонзилось ему в живот. Фигул на всякий случай повернул лезвие. Мятежник сильно содрогнулся, затем галл вырвал клинок и огляделся, ища правителя.
Его кровь похолодела в жилах, когда он увидел, как Тренагаса утаскивают люди Калума. Друид и его верные последователи спешили по проезжей части к дальнему концу поселения. Калум призвал пару своих воинов и отправил их на рынок за другими пленниками. Легионеры были слишком заняты атакой основных сил повстанцев и не заметили, как лидер друидов ускользнул. Фигул повернулся, чтобы броситься в погоню, но татуированный туземный воин преградил ему путь, оскалив зубы в угрожающем рычании. Он бросился на Фигула, безумно рыча. Фигул отклонил удар, а затем сделал ложный выпад, нанеся резкий удар противнику в горло. Массивный повстанец парировал атаку своим овальным щитом, затем снова рванулся вперед, на этот раз, направляя свой клинок прямо в живот оптион. Фигул угадал движение и уклонился влево от удара. Затем он сам ударил британца, прежде чем тот успел оправиться, вонзив острие меча в грудь под подмышку мужчины. Глаза британца расширились от боли. Он хмыкнул и протянул руку, зажимая лицо Фигула, пытаясь выколоть ему глаза. Фигул вонзил клинок глубже, пронзив сердце мужчины. Глаза мятежника вылезли из орбит, руки ослабли, и он рухнул окровавленной кучей на землю. Фигул выдернул свое оружие и посмотрел вверх, но Калум и Анкаста уже исчезли из виду вместе с правителем дуротригов.
Позади него раздались крики, и Фигул оглянулся, когда силы мятежников рассеялись. Некоторые из них бежали к частоколу, надеясь выбраться на свободу. Другие бросили оружие и попытались сдаться, но римляне были не в настроении проявлять милосердие и безжалостно истребляли своих врагов, даже умолявших сохранить им жизнь. Краем глаза Фигул уловил проблеск движения, когда затененная фигура бросилась на него, рука с мечом отведена назад и готова нанести удар. Оптион увидел легионерский шлем и доспехи мужчины и тут же вскинул руку, чтобы защитить себя от сверкающего меча, летящего к его шее.
– Стой! Я римлянин!
Легионер остановился, осторожно держа свой меч перед собой,удивленный идеальной латынью оптиона. Вокруг них на проезжей части валялись десятки обмякших туземных трупов. Вдалеке Фигул мог видеть группы легионеров, охотящихся за несколькими выжившими мятежными британцами, пытавшимися избежать кровопролития.
– Чушь! - пробормотал легионер.
Фигул , опустив руку с мечом, ответил так уверенно, как только мог. - Меня зовут Гораций Фигул , оптион из Шестой центурии, Пятой когорты, Второго легиона.