Имперский престол

От автора.

Наш современник попадает в тело Лжедмитрия. Все бы ничего, но это 17 мая 1606 года, раннее утро. Уже бегут москвичи в сараи за топорами и вилами, чтобы поспешить бить ляхов, которые, якобы, решили извести природного царя. В это время Дмитрий Иванович Шуйский уже уменьшил кремлевскую охрану и поставил в Кремле частью своих людей. Звонят колокола, верные Василию Шуйскому люди идут к Спасским (Иерусалимским) воротам. Заговор, чтобы убить самозванца ширится, а он, Лжедмитрий в это время нежится в постели с женой-католичкой

Мариной Мнишек.

Именно в этот момент и происходит перенос. Главный герой пытается разобраться, что вообще произошло, но время на осознание невозможности попаданчества нет, нужно действовать. И он бежит.

Многие готовы стать за Димитрия Иоанновича, а он, доверясь Петру Басманову, бежит в Каширу и дальше в Тулу. Тут еще много тех, кто верит Димитрию. Собирается войско, чтобы выступить к Москве и забрать причитающееся. А попаданец видит только один шанс выжить — стать государем. И Москва принимает своего царя.

Басманов же ведет свою линию и хочет «ручного царя», когда тот подчинялся бы воли боярина. И Петр поплатился, был казнен. После, когда главный герой уже сядет на трон в Москве, ему придется казнить многих людей. Падут Мстиславские, Трубецкие, Шуйские. Часть из них побежит к польскому королю Сигизмунду и примкнет к новому самозванцу, прозванного «Могилевским». Федор Никитич Романов долго хитрит и избегает опалы, но, в итоге и он убит, с семьей.

Но не только кровь льется по Руси, но и зарождаются ручейки просвещения и промышленного рывка. Создаются мануфактуры, тратятся деньги на приглашение специалистов из Европы, рождается стекольная и хрустальная столица в Гусе. Создается газета, где главным редактором становится Козьма Минин, школы, лекарни.

Много врагов у России и воевать приходится непрестанно. Пусть создаются новые полки, вооружаются и обучаются воины, но не все и не сразу получается. Большими трудами и потерями удается уничтожить опасность со стороны самозванца Могилевского, начитается война с Речью Посполитой.

Польско-литовское войско разгромлено и, казалось, что пора заниматься только сельским хозяйством и производством, мирно торговать с Англией и Персией, но нет… Шляхта требует от короля Сигизмунда новой войны, польский Сейм не признает мира. Шведы, так лелеющие мечты о Новгороде и других русских городах, так же пытаются не столько силой оружия, как с помощью дипломатических уловок, заставить Россию смирится с территориальными потерями.

Нужна торговля и сотрудничество с Персией, Англией, Голландией, и в этом направлении ведется работа. Если ты сильный и за твоими плечами великие победы, то и другие государи готовы разговаривать, как и персидский шах Аббас.

Снова война, снова победы и сложности. Новые попытки государственных переворотов и смерти заговорщиков. А у главного героя семья, родился сын, дочка, с женой пастельно-уважительные отношения. И вновь проблемы, а Ксения заражается оспой…

Глава 1

Москва

17 мая 1609 год. Утро.

Я сидел и смотрел в распахнутое окно. Свежесть по-летнему теплого дождя была приятной, но все равно навевала уныние. Больше двух недель я находился в напряжении. Теперь, когда оно спало, болезни отступили, пришла грустная пустота.

У

каждого человека есть минуты, когда он слаб. Даже сильные личности, а я себя слабым не считаю, могут быть уязвимы. Однако, всему окружению лидера будет казаться, что он не бывает слабым, так как эти моменты слабости очень коротки, не заметны другим.

Вот сделай то, что считаешь чуть ли не героическим, правильным, мужественным, а тебя не оценят, напротив, обвинят в глупости и объявят ненужным. Так и я, ухаживал за женой, а она не оценила поступка.

— Жопорукие, — пробурчал я, когда стекло чуть не выпало из рамы из-за небольшого дуновения ветра.

Штапики были прибиты из рук вон плохо, держали стекло очень слабо. Может потому, что стекольное полотно было обрезано неровно, или что мелкие гвозди, до того мало где используемые, никудышние. Вот так, с такой критикой, можно относиться к тому, что я находился в светлой, кажущейся еще более просторной комнате с остекленными окнами. А можно и по-другому. Ого! Это же первые прозрачные стекольные окна в мире и я это принес в мир! Я на этом заработаю большие деньги и смогу перевооружить всю армию [даже в Древнем Риме были стеклянные окна, но они были дутыми и слишком толстыми, а в этом веке только начнут производить толстостенные круглые окна]!

Так что речь идет о том, как относиться к жизни и на что обращать внимание. Если есть достижения, то стоит их ценить. А они, достижения, есть.

Я остановил Смуту, укрепил, а, местами, возвеличил престол Российской империи! Выиграл одну войну с Речью Посполитой, а сейчас веду еще одну, вполне удачную. Разгромил ногайскую Орду, создал условия для междоусобной грызни в Крыму. Я налаживаю отношения с Персами и товары по Волжскому пути, более безопасному, чем ранее, идут в русские города. Есть стекольное производство, оружие начинаем сами изготавливать. Как минимум, вернули объем пушечного производства. Работают многие мануфактуры, есть газета и проводится идеологическая работа. И прочее, прочее, чего и близко не было в той истории, которую я учил в школе.

— Все, достаточно ныть! — сказал я сам себе, решительно встал и пошел на выход из комнаты.

Два дня назад сняли карантин, все, кто был в Кремле, это вместе с Ксенией четверо зараженных, выжили. Я не знаю, почему именно так произошло, может, потому, что витаминов ели больше или молитвы помогли, в свойство которых я все больше верю, становясь истинно верующим человеком. Уход ли особый? Мази, на основе календулы, которым смазывали оспины. Но есть свершившийся факт — в Кремле все выжили, а на карантине в Троице-Сергиевой лавре три умерших, включая личного духовника Ксении.

Дети не заболели вовсе, заразилась прислуга Ксении, ну, и она сама. Хуже всего было жене. Опасаюсь того, что последствия болезни супруги еще не раз мне скажутся. Дело в том, что лицо Ксении серьезно покрылось оспинами, которые и сейчас не думают сходить.

— Ты еще здесь? — с негодованием в голосе, спросила Ксения, входя в свою же комнату.

— Ксения, не срывай на мне злобу! — отвечал я, попробовал обнять жену, но был одернут.

Ксения, брезгливо дернув плечом, куда легла моя рука, вырвалась и отошла в угол комнаты. Она стала там, как затравленный зверь тяжело дыша и, словно, готовясь накинутся на врага. Я для нее сейчас враг.