Импульс
Шрифт:
О боже, что за мысли?! Я трясу головой и спускаюсь в столовую, которая на удивление пуста. Едва открываю холодильник, как за спиной раздается насмешливое.
— Ты не выдержала и пошла добывать еду сама? Ай-ай! Голодная Лика — смелая Лика.
— О, Ник! Я просто думала, что ты не придешь.
Я несколько смущенно поворачиваюсь к парню.
— Это еще почему? — хмурится он, подпирая плечом косяк.
— Ну не знаю… — Я чувствую себя несколько растерянно. — Ты только что с дядей подрался.
— Поверь, это не повод оставлять тебя голодной.
— И Кристина, она тебя задела…
— Кристина —
— Я тебя понимаю.
Я киваю, так как действительно понимаю. Ник не выглядит неуверенным в себе, он не цепляется к Крис сам. Он ее не трогает, он не просит советов и каких-то оценок в отношении себя, а она почему-то не в состоянии молчать.
— Но все же, зачем ты злил Глеба? — спрашиваю устало. На разбитой губе Ника пластырь, но парень, похоже, пребывает в приподнятом настроении.
— Он забавно выходит из себя, когда дело касается тебя.
— Он разбил тебе лицо. — Я укоризненно качаю головой.
— Я ему тоже. Он заслужил.
— А ты? Неужели ты заслужил?
— Я? — Ник смеётся. — Конечно, заслужил, Лика. Я знаю, что сказать людям, чтобы они меня ударили.
— И часто говоришь? — настороженно спрашиваю я, понимая, что сейчас передо мной открывается совсем другой Ник, незнакомый и, похоже, не такой очаровательный.
— Домашним — нет. — Парень слегка улыбается и эта улыбка совсем взрослая, дерзкая.
— Не стоило с ним ссориться.
— Ему стоило дать в рожу. Поверь, это желание возникло не только у меня. Просто я первым нашел повод. К тому же Глеб начал сам.
— Сам? — удивляюсь я.
— Да. Он же взъярился, что я выхожу из твоей комнаты, и устроил скандал с допросом.
— А почему его вообще это задело? Он приехал с резиновой куклой.
— Я же говорю, ему нужно было дать в рожу. Кстати, я ему задал тот же вопрос. Глебу он очень не понравился.
— Теперь вы в ссоре, это нехорошо.
— Лик, — Ник смотрит на меня со странным взрослым снохождением. И мне сейчас кажется, это он старше, а не я. — Поверь, в нашей семье между «набить морду» и «поругаться» огромная пропасть. Когда мы ругаемся серьезно, редко бьем друг другу морды.
— А когда несерьезно часто?
— Ну… я с ними еще не дрался, — заявляет Ник и самодовольно добавляет. — До сегодняшнего дня. А вот они между собой постоянно.
Ник не уходит, пока я стоя поглощаю бутерброды и наспех, колесиками порезанный огурец. Мне в тарелку этот мелкий мажористый эстет смотрит то ли с осуждением, то ли брезгливым раздражением.
— Ну что? — не выдерживаю я.
— Меня ввергают в ужас твои вкусовые предпочтения, — признается он, но все же ворует с моего хлеба тонкий кусок буженины. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не шлепнуть его по руке. — И все же, какой Глеб идиот, — задумчиво тянет Ник, а я пожимаю плечами. Да. Идиот, именно поэтому лучше держаться от него подальше. С самого начала надо было, но я не вняла здравому смыслу и сейчас страдаю.
Я доедаю, ополаскиваю чашку и иду работать. К счастью, настроение почти выровнялось, и я могу перестать думать о Глебе, о драке
Зал почти обрел свой уникальный облик. Он просторный светлый и, надеюсь, понравится тому, для кого я его делала и тому, кто сильно меня обидел. Но… это неважно. На этот проект меня вдохновил именно он. И я мелочно надеюсь, что этот зал теперь будет напоминать Глебу обо мне.
Заканчиваю разбирать прибывшие материалы уже после ужина. Рабочие затаскивают рояль и еще полчаса передвигают по залу, пока я нахожу идеальное для него место. В итоге над фресками поработать я сегодня не успеваю и возвращаюсь в дом, накинув на плечи легкую курточку, потому что бежать все равно приходится по улице и хрустящему под ногами снегу. Как-то совершенно неожиданно наступил декабрь. Время летит с бешеной скоростью.
Я лелею надежду попить кофе, но в столовой и гостиной рассоложенной рядом многолюдно. Тут сегодня даже Александр. Я еще не видела его таким. Неформальным, в черной майке и потертых джинсах. Рядом с ним на диване сидит удивительно умиротворённая Крис. Держит его за руку и склонила белокурую голову на плечо. Ник подпирает задницей подоконник, и что-то увлеченно набирает в телефоне. Макс, Дэн и Алина практически дерутся за кофе-аппарат. Рядом с ними всегда весело и шумно. А на диване с бутылкой пива сидит Глеб. Его кукла примостилась на коленях и нахально льнет к нему своим насиликоненным во всех местах телом. С кофе не сложилось. Я резко разворачиваюсь и выхожу прочь, проигнорировав вопль Макса.
— О! Лика, присоединяйся к нам! Нам без тебя скучно.
Вчера я бы присоединилась, сидела бы вместе с ними, пила кофе, а может, что-то покрепче и смеялась шуткам Макса, старательно не замечала флирта Дэна. Потому что вчера не было Глеба.
Я ухожу, сначала направляюсь к лестнице, а потом понимаю, что в комнате делать нечего. Мне станет только хуже, буду тупо таращиться в окно и страдать. Поэтому снова возвращаюсь в зал с роялем. Там можно забыться за работой. Мне осталось совсем немного, а фрески меня успокаивают. Я смешиваю темперные краски и вывожу кистью линии, воссоздавая то, что давно разрушено временем. Жаль, нельзя то же самое сделать с жизнью. Я не замечаю, что щеки стали мокрыми от слез. Черти бы тебя побрали, Глеб Лисовецкий! Ты слишком глубоко влез мне под кожу.
Глеб
Я вижу Лику и первое желание, скинуть с колен Нелли, но не успеваю. Та, из-за которой я нон-стопом творю глупости, раздраженно разворачивается и уходит. Ник отрывается от телефона и бросает на меня раздраженный взгляд. Бесит, мелкий моралист!
— Ты — мудак, — довольно сообщает мне Дэн под смех сестры. А Нелли лишь недоуменно хлопает длинными ресницами. Все же мне повезло, что она непробиваемо тупа и не скандальна. Она ерзает у меня на руках, пытаясь устроиться удобнее, а я не испытываю ничего, словно держу на руках мешок с картошкой, который подпрыгивает, а не красивую девушку, которую сам, между прочим, выбрал.