Имя богини
Шрифт:
Арескои поднимает свою секиру и бросается на Бордонкая. Со стороны эта схватка выглядит захватывающе – словно два монолита сталкиваются на вершине холма. Лучи солнца отражаются от зеркальных лезвий , секир, вспыхивая снопами света на остриях. Воины рубятся, пытаются пронзить друг друга копьевидными навершиями, бьют рукоятями. Удар, защита...
Бордонкай неожиданно легко ныряет под руку Арескои и оказывается прямо перед ним – лицом к лицу, прежде чем бог успевает что-либо сообразить. Он только чувствует, что страшный смерч подхватил его и швырнул на землю. Этот удар еще сильнее того, который он испытал, падая с коня. И Арескои издает слабый крик. Неотвратимый, как судьба, Бордонкай заносит свою
Он держит секиру, но никак не может ее опустить, Потому что перед ним бессильно раскинулся на земле и не Арескои вовсе, а молодой послушник ордена Гельмольда, широкоплечий и высокий, с сильными руками, в которых мертвой хваткой зажата точная копия Ущербной Луны. И она для него чуть-чуть тяжеловата. Перед Бордонкаем сейчас был его любимый брат, и исполин побоялся совершить ту же ошибку, что и многие годы назад.
Он осторожно опустил смертоносное оружие и отошел на шаг.
И потрясенный этим неожиданным кратким промедлением, потрясенный, но не опешивший, Арескои вскочил на ноги и изо всех сил вонзил лезвие секиры в грудь Бордонкая. Раздался треск доспехов. Секира прорубила грудь воина и обагрилась теплой человеческой кровью. Бордонкай сделал один неуверенный шаг, потом. другой. Ему полагалось умирать от страшной раны, биться в агонии на зеленой траве холма, а он все шел понаправлению к отступавшему Арескои и шептал:
– Брат, брат, брат...
Затем наконец споткнулся, остановился, шатаясь, как под порывами ураганного ветра, взмахнул огромными руками и упал лицом вниз на мягкий ковер травы.
Сам не понимая, что делает, Арескои подошел к поверженному противнику и, пачкаясь в крови, перевернул, его на спину. Затем протянул руку, расстегнул застежки. и снял с него шлем. Густые волосы, смоченные потому рассыпались по плечам, и Арескои дрожащей рукой вытер влажный лоб Бордонкая. Он все время порывался что-то сказать, но ничего не получалось – во время схватки горло пересохло и теперь словно было сдавлено могучей рукой. А по щекам текли капли влаги – Арескои прежде никогда их не чувствовал и мог только до гадываться, что это та влага, которую смертные зовут слезами.
– Ты плачешь? – разлепил губы все еще живой гигант.
– Мне больно, – ответил бог. – Вот тут..
И указал рукой на грудь.
– Бывает, – прошептал Бордонкай, изо рта которого текла тоненькая струйка крови.
– Я смогу забрать твою душу после смерти, – спросил Победитель Гандарвы.
Глаза Бордонкая были подернуты туманной дымкой, которая, говорят, всегда висит над полями Смерти. Он не видел лица своего собеседника, а только нависший над ним череп дракона, который о чем-то спрашивал И Бордонкаю стало смешно, что он разговаривает со старым драконьим черепом, и губы его растянулись в улыбке.
– Нет, – ответил он.
Арескои держал на коленях огромное тело умирающего воина, и это было в его жизни впервые. Впервые человек уходил туда, куда не мог за ним последовать ни , сам Бог Войны, ни его желтоглазый брат. Видимо, Бордонкай прошел уже довольно большое расстояние по этой неведомой дороге, потому что он отчетливо увидел как бы с высоты птичьего полета огромную бескрайнюю степь, которая простиралась во все стороны. И по этой степи птицами стелились два коня – вороной и светлый. Маленькие фигурки
Арескои пристально всматривался в глаза умирающего исполина. В них не было ни страха, ни горечи, но только свет и покой. Внезапно Бордонкай вздрогнул всем телом, улыбнулся и прошептал внятно и отчетливо:
– Кахатанна...
И обмяк на руках Арескои.
Бог Войны долго еще сидел на холме, обнимая холодеющее тело своего недавнего врага. Затем тяжело поднялся, достал меч и принялся за удивительное дело.
Лесные любопытные гномы и бесстрашные маленькие, альсеиды из окрестных рощ, степные хортлаки и прочие духи перешептывались, наблюдая за тем, как на вершине холма во все стороны разлетается земля, вывороченная божественным мечом.
Седые скакуны, расседланные и стреноженные, спо – койно щипали траву; неподалеку бесформенной кучей были брошены доспехи. И на самом верху лежал череп? Гандарвы – шлем Бога Войны. А рыжий зеленоглазый гигант неуклюже и торопливо рыл рыхлую податливую землю. Когда могила была наконец выкопана, он бережно опустил в нее холодное тело Бордонкая и похоронил его.
Арескои сидит на высоком могильном холме, не обращая внимания на то, что его драгоценный плащ выпачкан свежей землей. Он при полном вооружении и в шлеме. В руках Бог Войны держит Ущербную Луну, которая станет его постоянной спутницей до самого конца, несмотря на то что секира все же тяжела для него. Самую малость – но тяжела.
«Прощай, брат», – доносит эхо тихие слова.
Но кто их сказал?..
– У меня странное чувство, – обратился Воршуд к спутнице, подгоняя свою лошадку, чтобы она пошла рядом с Вороном, – будто я возвращаюсь домой, выполнив все, что хотел. – Он солнечно улыбнулся. – Помните, я вам часто рассказывал, что хочу работать в библиотеке и быть свободным от вечного страха за собственную шкуру. Что хочу познавать жизнь, углубившись в труды великих мыслителей?
– Конечно, помню. Ты всегда так заманчиво об этом рассказываешь, что и я думаю: да ну к черту этот Безымянный храм – пойду-ка лучше работать в библиотеку.
Альв расхохотался, но с любопытством спросил:
– А кто такой черт?
– Если коротко – это демон в том мире.
– Понятно. – Альв слегка потрепал лошадь между ушей и продолжил: – Я как бы прожил ту жизнь, о которой читал в книгах, сам прожил. И теперь могу .написать собственную книгу. Что вы на это скажете? – Что это прекрасно, милый Воршуд. И что я очень рада...
– Правда? – обрадовался альв.-Я ведь, знаете ли, никогда не чувствовал себя в такой безопасности, как в этом путешествии, где наша жизнь иногда не стоила ни гроша. Я открыл, кажется, вечную истину, которую каждый должен сам для себя отыскать: свобода – она находится не вовне, а внутри того, кто ее ищет.
Мне теперь все равно, где жить – в лесу, в городе, в замке. Я не боюсь больше ни людей, ни духов. Если бы вы знали, Каэ, как это прекрасно – ничего не бояться. Спасибо вам и спасибо нашим друзьям, – На глаза маленького человечка набежали слезы, но он справился с ними и продолжил довольно спокойным голосом: – , Я искал место, где мог бы скрыться в безопасности, а нашел самого себя. И теперь чувствую, что в состоянии принять в себя весь этот огромный мир и обеспечить ему максимальную защиту и безопасность. Может, это и звучит со стороны немного смешно, но я открыл великую истину. Я бессмертен, ибо живу многими жизнями – ношу в себе наших друзей, ношу в себе вас. Я остался в них и останусь в вашем сердце, когда придет мой смертный час. Но что значит прикосновение га-Мавета в сравнении с той жизнью, которая мне обещана?