Имя для ведьмы. Трилогия
Шрифт:
В нашем читальном зале наблюдать полнолуние — одно удовольствие. В каждом из семи узких окон сияет по маленькой серебристой луне. «Забавные сюрпризы теории Эйнштейна», — пояснил мне когда-то один вампир этот парадокс.
Но сейчас мне не до красот луны. Довольно тянуть. Наташа вызвала меня, и я пришла, достаточно громко заявив о своем появлении. Или она все еще надеется на то, что я и пальцем не посмею ее тронуть, коль она связана с моим любимым? Напрасно.
Окружающее меня пространство вдруг неуловимо изменилось, раздвоилось, перестало быть только материальным. Значит, наступила
— Значит, ты все-таки не побоялась со мной встретиться лицом к лицу, маленькая ведьма-недоучка, — певуче протянула она и плавно двинулась навстречу мне, не касаясь ногами пола. Летит, летит, как пух из уст Эола… Не опасается, что посадка может оказаться жесткой.
— Значит, не побоялась, — подтвердила я. — Как я понимаю, обмен взаимными приветствиями можно считать исчерпанным? Тогда перейдем к основному вопросу.
Наташа театрально рассмеялась и присела на стол, расправив складки платья. Она вырядилась словно на гала-концерт звезд мировой эстрады — и обилием шифона, парчи, лебяжьего пуха, бриллиантовых нитей и — как верха всей мыслимой роскоши — платиновым бюстгальтером пыталась, видимо, сразить меня за один миг. Не выйдет, дорогуша. И не таких липосакция делала скромницами!
— Не боишься, что я безнадежно испорчу твой парадный костюм? Ты, наверное, так старалась, готовилась встретиться со мной во всей красе, подоставала из бабушкиных сундуков приданое… Отбеливала пух «Тайдом», платиновый бюстгальтер полировала… Кстати, он у тебя на косточках или…
— Я тебе покажу косточки! — С Наташи вмиг слетело ее бриллиантовое прекраснодушие. — Мне пора покончить с тобой, недоучка!
Она бросается на меня разъяренным монстром — манекеном ювелирного магазина, «дыша духами и туманами», шурша перьями, но за этот краткий миг я успеваю сказать заветное слово драгоценным камням, которыми моя соперница столь непредусмотрительно обвешалась. Тролли и гномы — молодцы, знают толк в минералогии. Для них, как теперь и для меня, любой камень наделен характером, именем и настроением. Сумеешь найти общий язык с камнем — камень тебе поможет.
У меня все получилось. Наташа дергается в своих многочисленных драгоценных ожерельях, серьгах, браслетах и перстнях, как муха в патоке, но ни двинуться, ни отменить мое заклятие не в силах. Мой первый замысел — лишить ее маневренности и показать, что я не слабый противник, — удался. Один-ноль в пользу Вики. Ведьмы-недоучки.
— Что ты сделала с моими драгоценностями, дрянь?! — вопит ученая ведьма. — Как тебе это удалось?
Я развожу руками и усаживаюсь в кресло прямо напротив стиснутой в бриллиантово-платиновом плену Наташи.
— Погодка-то сегодня просто сказочная, все кругом так и блестит-переливается. Сиренью персидской пахнет… Луна светит. Соловушки поют, благодать!
— Не валяй дурака, ведьма! Думаешь, я не сниму это твое идиотское заклятие?!
— Ну, только вместе с украшениями. Но предупреждаю: украшения будут сопротивляться. Особенно бюстгальтер.
Разумеется, я не рассчитывала на медлительность и глупость своей соперницы, мы все-таки сюда не для литературных бесед явились. Наташа резко взмахивает руками, хотя этот жест явно дается ей с трудом, и, вздрогнув всем телом, сбрасывает на пол непокорную бижутерию. Гордо смотрит на меня.
— Вот так тебе идет больше — простенько, с легким намеком на сексапильность, — одобрительно улыбаюсь я, медленно отступая в угол меж двумя перпендикулярно расположенными окнами. Теперь я нахожусь меж двух лун…
— Пытаешься улизнуть? — шипит Наташа. — Сражайся, ведьма. Сражайся, а не показывай свои дешевые трюки!
— Ты бы мне хоть объяснила для начала, чего ради так стремишься со мной разделаться?
Она хохочет.
— Хорошо. Я объясню тебе все, когда отберу твою жизнь. Обещаю.
— Ну ладно.
Свет двух лун… Два тоненьких, почти незримых светлых луча (неужели Наташа их не видит? Если бы видела, понимала, что ей сейчас может угрожать), перекрещивающихся, как шпаги. Холодный неживой свет, но если к нему добавить живого огня…
— Искорка, вот тебе горка, покатайся, — беззвучно шепчу я.
И из моего глаза в перекрестье лунных лучей бьет маленькая, но очень горячая и очень сумасшедшая молния!
Это немного напоминает то, как хлещет из доменной печи расплавленный металл, с той только разницей, что здесь пламя обжигает холодом.
Наташа не попала в эпицентр этой мощной вспышки, но досталось ей здорово: от одежды тлеющие лохмотья, а руки, которые она вытянула вперед, творя защитное заклятие, все во вздувшихся отвратительных волдырях. Она визжит как резаная, но еще держится на ногах.
— Искорка, на место! — приказываю я девчонке-искорке. А то из нее такое пламя может возгореться — всю библиотеку спалит.
На Наташу мне смотреть страшно. Честное слово, я не хотела причинять ей такой боли. Да и поединок мне этот не нужен, пусть катится ко всем чертям!
Наташа стоит, качаясь от боли. Медленно и картинно отдирает от плеча обугленные лоскутья парчи вместе с кожей. Нет, все! Хватит с меня этого триллера! Я не буду с ней драться!…
— Ты думаешь, что сделала больно мне, — тихо и торжествующе говорит Наташа. — Но ты, кажется, подзабыла, с чьей жизнью связана моя. И сейчас всю свою боль я передаю ему!
Ни мистического грохота, ни шквального ветра, ни прочих примитивных выкрутасов, традиционно сопровождающих подобные заявления, не было. Но я зашаталась и схватилась за ближайший подоконник, чтоб не упасть при одной мысли о том, какой ураган непонятно откуда взявшейся боли сейчас обрушился на тело, беззащитно распростертое на больничной койке посреди дренажей, катетеров и капельниц.
— Ты сволочь, — одними губами сказала я этой вновь абсолютно здоровой, с чистой розовой кожей, улыбающейся женщине. — Какой же это поединок? Это убийство!
— Правильно. — Наташа улыбнулась мне, как дорогой подруге. — Это и будет убийство. Тебя.
Ее лицо исказилось, тело судорожно задергалось, превращаясь в некий гибрид огромного бородавчатого варана и клювастого птеродактиля. Глаза загорелись ярко-алым огнем. Из дурно пахнущего клюва закапала тягучая слюна, прожигая дыры на старом паркете читального зала.