Имя дома твоего (с иллюстрациями)
Шрифт:
Недалеко от Ленинграда на реке Тосна имеется небольшой деревянный мост. Местные жители и сегодня зовут его Графским. Что за чушь?! Какие там «графы» в Советской стране? Переименовать, чтобы и память исчезла...
Графы бывали разные. У этого места стояла «Пустынька подгородная», имение графа, но в то же время большого русского поэта, Алексея Константиновича Толстого. Тут бывали у него, «у хлебосольства за столом», и Фет и Тютчев. Графа терпеть не могли при дворе. Может быть, именно глядя на свой Тосненский мост, написал он знаменитое крамольное стихотворение «У приказных ворот»:
На
Через реку обоз
Пакли. {166}
Мужичок-то ведь прост,
Знай, везет через мост,
Так ли?
— Вишь, дурак, — сказал дьяк, —
Тебе мост, чай, пустяк,
Дудки?
Ты б его поберег:
Ведь плыли ж поперек
Утки?
Графов нет, может быть, мост и стоит переименовать. Но не назвать ли его тогда «Толстовским»? Такие мосты, где бы они ни встречались, и впрямь следует «поберечь»...
Под конец главки захотелось мне рассказать вам чисто топонимический случай из личной жизни: он поучителен.
В 20-х годах я работал на Псковщине землемером. Меня удивило среди множества чисто русских названий странное имя одной саженой рощи в бывшем помещичьем имении: крестьяне звали ее не то «Убир'eнт», не то «Обир'eнт», а иной раз просто «Бир'eнт». Даже старики не могли ничего объяснить: «Господа Дерфельдины так звали, и мы так зовем...»
Я решил приглядеться на месте. Рощица оказалась остатком запущенного, но когда-то тщательно распланированного дворянского парка. Прудик с искусственным островком, следы каскадов и гротов на ручье, руины двух беседок в кустах сирени, а в самой середине — лужайка, и по ней странно, по спирали,— темнеющие заросли той же сирени, бирючины, жасмина, дафны... Я пригляделся и все понял...
На другой день я порылся на этом месте. Под землей обнаружилась затейливая низенькая кирпичная стенка — последний след сооруженного когда-то для забавы местных Маниловых или Ноздревых, игрушечного лабиринта: таких в старых дворянских гнездах были тысячи... По его имени помещики назвали «Лабиринтом» и самую рощу, а крестьяне унаследовали от них это непонятное имя, по-своему преобразовав его... Кто знает, может быть, теперь там уже и рощи нет, а стоит какое-нибудь здание или силосная башня, но холм под ней по-прежнему зовут «Бир'eнт»... {167}
Имена-чертежи
На книге стоит мое имя: Лев. Нельзя по нему рисовать меня покрытым рыжей шкурой, с длинной гривой и кисточкой на хвосте. Да так не могло и получиться! имя мне дали, когда я слабо пищал в колыбели и было неизвестно, вырасту я «львом» или «комаром»...
Поэтому рядом в двух классах школы могут сидеть за партами пять Львов, из которых два еще как-нибудь сойдут за африканских хищников, а три другие напоминают — кто котенка, кто теленка, а кто и вовсе нахохленного воробья. Я видывал в иных школах таких чаек («Чайка» по-гречески Лариса), что им скорее подошло бы имя «Львица» или «Тигрица». Страх посмотреть!
Совсем другое дело — имя географическое. Оно дается не младенцу, а вполне сложившемуся «индивиду» — реке, горе, лугу, вулкану, водопаду... Правда, города и поселки, как люди, порой получают имена в кредит, на вырост, так, например, был назван некогда Севастополь — «Город Славы». Приходится признать, что он стократно покрыл этот аванс. Но бывает и иначе: столица Франции сначала была названа римлянами Лют'eциа — «Грязнуля», а затем переименована в Парзиа — «Столица племени паризиев»... Ни то, ни другое имя сейчас уже не описывают никаких действительных свойств города... А я намерен сейчас говорить о тех, которые соответствуют тому, что называют.
Константинополь — город, основанный императором Константином. Ленинград — место, где вырос и окреп гений Ленина, где он выковал партию большевиков. Витебск — город, расположенный на речке Витьбе. Боровая улица в Ленинграде — проложенная на месте соснового леса...
Это имена-чертежи, точные и четкие, спокойно, без всяких украшений описывающие основной признак места; один из основных. Это удобно.
Вершина горы покрыта снежной белизной, и гора названа Белой, Монбланом, — в отличие от всех других. Пусть другие рядом имеют такие же снежные вершины, они получат имена уже по другим признакам, не по этому... А вот в иных местах, уже не порождая путаницы, могут существовать другие Белые горы, Белухи, Ак-Тау, Монте-Бианко, это никому не помешает. В таких именах {168} отражается сущность предмета, а ведь только наивный человек может вообразить, что все Верочки смахивают одна на другую и чем-нибудь отличаются от всех Наташек... В людских именах свойства людей никакой роли не играют.
Человечество всегда использовало удобства имен-чертежей, имен-схем и паспортов, содержащих особые приметы мест.
Вначале оно, если хотите, даже любило переборщить в точности: река Река (Рейн или Ганг), гора Гора (Альпы или Балканы). Такие имена так плотно охватывают все признаки называемого, что от их «особенности» уже ровно ничего не остается. Озеро Ньянца или озеро Ньяса в Африке значит просто Озеро... Скучновато как-то!
Но огромное большинство таких имен не повторяет своих нарицательных: о них-то я и говорю.
Существуют страны, имена которых приклеены к ним, точно надписи-таблички на экспонатах огромного музея.
Точно и выразительно и название Нидерланды — «Низменная страна», «Низинный край». Вы знаете, в Голландии есть такие места, где гнезда аистов на крышах расположены ниже, чем воды моря, в котором плавают рыбы и растут водоросли. Вся страна — отвоеванная у моря ровная низменность.
Польша... По-польски она зовется «Polska». Что это значит? Есть у нас во Владимирской области старинный городок Юрьев-Польский. Почему — польский? Основанный поляками? Населенный ими?
Раньше имя городка звучало Юрьев-Польск'oй, то есть «расположенный не в лесных дебрях, а среди открытого пространства полей». Близко к этому и значение слов Польска, Польша: страна полей, пахарей, страна земледелия.
Оно перекликается с племенным именем поляне, принадлежавшем одному из восточно-славянских племен. Название этого корня встречалось повсюду, где жили славянские народы: и на землях нынешней Белоруссии, и на Пелопоннесе; на западной окраине славянского мира, в Богемии, и на его востоке — на Днепре. И поляне и поляки были жителями открытых, возделанных областей тогдашней Европы, так, по крайней мере, полагают некоторые исследователи. {169}