Имя – Смерть
Шрифт:
– Тань, потом поговорим.
– Никогда ты со мной не поговоришь! Никогда не скажешь правды! Потому что ты все время врешь, все время!
– Пока! – Он открыл дверь, но она подбежала к нему и крикнула:
– Давай приведи ее сюда ночевать! Ляжем все втроем на диване, вот будет здорово! Ты же этого хотел? Сознайся!
– Дура!
Танька со слезами распахнула дверцы шкафа и достала оттуда комок желтого шелка:
– Вот! Вот! Ты спрятал, но я нашла! Когда меня не было, она тут ночевала! На подушке ее волосы Она брюнетка, да?!
Иван узнал рубашку, которую нашел в коммуналке. Протянул руку:
– Отдай.
– На, подавись!
Рубашка полетела ему в лицо. Он успел ее перехватить в полете, скомкал, сунул в пакет и выбежал к лифту. Дверь квартиры хлопнула так, что стены содрогнулись.
Через час он подъезжал к «Новослободской». Уже метров за двести он заметно сбавил ход и вел машину вдоль бровки тротуара, вглядываясь в прохожих.
Погода была мерзкая – в оранжевом свете фонарей крутился мокрый снег, «дворники» едва справлялись с работой. В довершение всего руки у него слегка дрожали. Он и сам не знал почему. Наконец он заметил на краю тротуара фигурку в длинном черном пальто. Откуда она появилась, Иван проглядел. Наверное, Муха ждала его в подворотне или за каким-нибудь киоском. Девушка резко подняла руку. Иван подогнал машину к ней, отпер дверцу.
– Давай скорей отсюда, – пробормотала Муха, впрыгивая в салон и хлопая дверцей.
Она съежилась в углу сиденья, как и тогда, в первый раз, когда он вез ее в город из аэропорта. Подняла воротник пальто, уткнулась в него носом и смотрела вперед, на дорогу, не шевелясь, не произнося ни слова.
– Куда едем, сударыня? – спросил он через некоторое время, когда справа появился ярко освещенный Савеловский вокзал.
– Куда хочешь, Ваня.
– Юмор?
– Нет. Куда хочешь, туда и вези, – А если я никуда не хочу?
Девушка посмотрела на него. Он затормозил возле коммерческого ларька, обрамленного мерцающими гирляндами:
– Выпить хочешь?
– Армянского коньяка? – слабо улыбнулась она. – Не откажусь.
– На этот раз обломись, тут его не продадут.
Иван вышел, купил в киоске пару банок джина с тоником, шоколад, сигареты. Вернулся в машину, высыпал покупки на колени девушке:
– На, с праздником тебя.
– С каким?
– С наступающим Новым годом.
Она с треском открыла одну банку, отпила, вздохнула:
– Новый год далеко, Ванечка, а беда близко…
– Да что ты говоришь? – издевательски всплеснул руками он.
– Да, Ванечка, я попала в беду. Прошу тебя, не стой тут. Поехали дальше.
– Погоди, надо сперва сообразить, куда ехать, – сказал он, закуривая.
Она тоже закурила, искоса взглянула на него:
– Ты на меня очень сердишься?
– Это мягко сказано.
– А за что?
– За все. Муха. За вранье, за удар по почкам.
Этого мало? За машину. Вернули только сегодня, голую, в чем мать родила. Пришлось все покупать, а магнитолы до сих пор нет.
– Это не я сделала…
– Ну
– Ваня, ты о чем?
Она смотрела на него так ясно и невинно, что у него горло перехватило от ярости. Надо же! Искать эту дрянь, эту стерву, чтобы избить ее до полусмерти, чтобы она призналась в убийстве, а теперь видеть эти глазки?! Он включил зажигание.
– Ты придумал, куда ехать, да?
– К другу.
– Нет, лучше бы туда, где мы будем вдвоем… – попросила она.
– А если я тебя в ментовку сдам? – резко повернулся он.
– Тогда… – Муха поставила недопитую банку джина на пол. – Тогда ты им окажешь большую услугу. Я в розыске.
– Поздравляю. А я нет.
– Ваня, я тебе все расскажу. Всю правду. Тогда ты сам решишь, виновата я или нет.
– Серегу ты убила?
Она молчала, а он предпочитал на нее не смотреть. Наконец Муха слегка кивнула.
– Не слышу?! – крикнул он.
– Я.
– За что, сука?!
– Ваня, тише, мы сейчас врежемся…'Смотри на дорогу… – Она положила теплые пальцы ему на запястье, придвинулась, вкрадчиво вздохнула:
– Он хотел меня изнасиловать.
– Врешь!
– Нет! Нет, это правда!
– Как это случилось?
– Я хотела тебя найти, я хотела вернуть тебе машину, – торопливо заговорила она. – Я пришла на ту квартиру, я пришла туда утром… Он был там.
Я позвонила в дверь, а он открыл. Ни слова мне не сказал, втащил в квартиру, потом в ту комнату. Велел раздеваться. Я поняла, что тебя там нет! Я хотела уйти, я ему сказала, что верну тебе машину, просила твой адрес… Но он раздел меня насильно, потом стал ломать мне руки, завалил на постель…
Потом он меня избивал!
Иван издевательски усмехнулся:
– Он – тебя?! Он тебя избивал?! Ты не перепутала, лапушка?! Ты же у нас большая специалистка по избиению парней!
– Ванечка, прости, но тогда мне надо было одно – сбежать от вас! Поэтому я и ударила тебя! Я не со зла! А он… Он был очень жесток… Он бил меня по голове…
– Как ты меня!
– Но ты парень! Ты мужчина! А я почти потеряла сознание. Он увлекся, еще бы немного – и проломил бы мне череп… Когда я пришла в себя, он уже кончал в меня… – Муха погасила окурок в банке с джином. Сигарета зашипела. – Подонок, мразь! У него закатывались глаза… Тогда я… – Она всхлипнула:
– Ударила его… По голове…
– Чем?
– Р-рукой.
– Там не было раны. Я осмотрел его голову.
– Я же говорю – била кулаком. Он немного ослабил хватку, тогда я вырвалась, вынула из своей куртки шприц и всадила ему укол…
– Врешь! Все было не так! Ты его уколола, когда он еще был на тебе! И ты с ним не дралась! Ты дала ему добровольно, чтобы всадить укольчик, когда он забалдеет и не сможет сопротивляться! Что я – Серегу не знал?! Он никогда не бил женщин! И тебя он не бил, поняла, сука?!