Имя, ставшее эпохой. Нурсултан Назарбаев: новое прочтение биографии
Шрифт:
…В этот момент появился охранник и сообщил, что звонит из Крыма Горбачев и вызывает Крючкова…»
Каково, а? Лихо закручивался сюжет.
18 августа 2001 года все российские газеты опубликовали материалы, приуроченные к 10-летию ГКЧП. Особый интерес представляет интервью с тогда еще живым Геннадием Янаевым, который в августе 1991 года три дня исполнял обязанности президента СССР. Интервью, несомненно, представляет источниковедческий интерес.
По рассказу Янаева, еще весной 1991 года Горбачев дал поручение силовым министрам подготовить предложения по введению чрезвычайного положения в стране. Было подготовлено четыре варианта действий. Так что можно сказать,
Документ, который был обнародован 19 августа, – это один из вариантов, подготовленных для Горбачева. И когда 18 августа группа товарищей прилетела в Форос, Горбачев не сказал, что не надо вводить чрезвычайное положение. Он сказал буквально следующее: «Надо меры принимать, но вы поймите меня, я не могу в этом участвовать».
Изоляции Горбачева в Форосе не было. Члены ГКЧП якобы хотели придать видимость непричастности Горбачева к событиям. В этом Янаев признал главную ошибку ГКЧП. По его словам, Горбачев должен был немедленно вылететь в Москву. Назвал бредом его утверждения о том, что гэкачеписты намеревались его арестовать и даже физически уничтожить.
О своих ошибках. Тяжелую технику в Москву вводить не следовало – это стало дополнительным аллергеном. Надо было немедленно созвать Съезд народных депутатов или Верховный Совет, назвать поименно тех, кто разваливал государство – Горбачева, Ельцина, Кравчука, Шушкевича и компанию из Межрегиональной депутатской группы, а также предложить меры по выводу страны из кризиса. А уж депутаты бы решали, поддерживать ГКЧП или нет.
Никакого интернирования, никаких арестов не было бы.
Назвал чушью разговоры о том, что ГКЧП развалил Советский Союз. Да, создание ГКЧП помешало подписанию Союзного договора. Но какого? Он ведь приводил к развалу нашей Родины. Его готовы были подписать только шесть союзных республик, и то с большими оговорками.
Никакого штурма Белого дома не планировалось. Это были просто слухи. Арестовать Ельцина, если бы стояла такая задача, было бы очень легко: он же прилетел из Алма-Аты абсолютно пьяный. Бери его тепленького, вези в вытрезвитель в Завидово и держи три дня, чтобы опохмелялся.
Почему не созвали Съезд народных депутатов или хотя бы Верховный Совет 20 августа? Аргументы Лукьянова, назначившего заседание Верховного Совета на 27 августа, что депутаты на отдыхе и их трудно собрать, понять можно. Но ведь когда надо было избрать Генерального секретаря ЦК КПСС после кончины К. У. Черненко, пленум собрали за одну ночь, а количество людей примерно одинаковое. Да и члены Президиума Верховного Совета СССР все были в Москве.
Но заседание Президиума с оценкой действий ГКЧП было проведено только 21 августа, когда уже все было ясно. Президиум собрался и принял решение… осудить ГКЧП. Как только Янаев получил это решение, немедленно подписал указ о прекращении деятельности ГКЧП. Он не собирался оставаться президентом. Только до сессии Верховного Совета исполнял бы эти обязанности.
18 августа около 13 часов дня с военного аэродрома в Чкаловском на выделенном Язовым самолете в Крым к Горбачеву вылетели Бакланов, Болдин, Шенин, Варенников и начальник Службы охраны КГБ СССР Плеханов.
Из показаний Раисы Горбачевой о прибытии в Форос из Москвы этой группы: «Через некоторое время (после ухода делегации) из кабинета вышел Михаил Сергеевич. В руках у него был вырванный из блокнота листок, который он мне подал… При этом он мне сказал, что создан ГКЧП и вот список его участников. Таким образом, все, что предполагал Михаил Сергеевич, то и случилось, – самое худшее. Произошел переворот, создан ГКЧП. Они назвали Михаилу Сергеевичу тех, кто вошел в его состав… Фамилия Пуго была с ошибкой – «Буго». Чья-то фамилия не была дописана до конца. А фамилия Лукьянова была записана с маленькой буквы. Лукьянов шел под седьмым номером. И рядом вопросительный знак…» (Обвинительное заключение по делу ГКЧП, т. 32, л. д. 87.)
В 21 час 39 минут из Алма-Аты в аэропорт Внуково-2 прибыл самолет с Ельциным на борту. Ельцина встречали Руцкой и Хасбулатов.
Президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев (слева) возвратился в Москву из Фороса. Встреча в аэропорту Внуково 22 августа 1991 года
ГКЧП
В книге Бориса Минаева о Ельцине, вышедшей в 2010 году в серии «ЖЗЛ», есть строки о том, что до 6 августа следов о ходе переговоров между будущими членами ГКЧП не удалось найти ни следователям, ведшим это дело, ни журналистам. Очень важное свидетельство, поскольку можно сделать вывод о том, что до 6 августа никаких планов заговора с целью захвата власти, о чем твердили сторонники Ельцина раньше и продолжают твердить ныне, не существовало.
В последние годы в Москве стали выходить книги с детальным, беспристрастным анализом событий, происходивших четверть века назад. Новый взгляд молодой плеяды историков на «августовский путч» камня на камне не оставляет от прежних схем-построений, согласно которым «хунта» ставила своей целью насильственное свержение Горбачева и смену проводимого им курса на обновление страны.
Одно из последних таких изданий, вышедшее в Москве совсем недавно, в 2015 году, под удачным названием «Не шелковый путь». Его автор – Сергей Плеханов – исследует историю жизни казахстанского лидера Нурсултана Назарбаева.
В книге содержатся интереснейшие наблюдения на тему «Назарбаев и ГКЧП». Тема эта раскрыта в десятках книг, посвященных президенту Казахстана, в тысячах статей и километрах теле- и кинопленки. Но Сергей Плеханов обращает внимание на некоторые противоречия. Он попытался разобраться, и небезуспешно, в сути ГКЧП, который представал перед читателями многочисленных публикаций этаким чудовищем, кровожадным монстром.
Кто как повел себя тогда? Вопрос непростой, и ответы на него тоже непростые. Разные. От одних и тех же людей. В зависимости от ситуации они высказывали разные суждения.
Было выгодно осуждать ГКЧП – осуждали. Становилось выгодно сожалеть о крахе СССР – сожалели. Появилось даже мудреное, понравившееся многим, изречение: «Кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца, и нет ума, кто жалеет».
Нет смысла снова подробно воспроизводить хронику августовских 73 часов, которые изменили ход мировой истории – кто где стоял, что кто говорил, какие приказы отдавал или не отдавал. Все равно истину мы узнаем не скоро, может быть, даже не при жизни нашего поколения. Потому что все суждения, и тем более воспоминания, о тех трех днях – субъективные. Неспроста у Михаила Сергеевича по возвращении из Фороса в Москву невольно вырвалось, что всей правды о случившемся он никому не скажет.