Имя твое – номер
Шрифт:
– Я помню: у вас была такая толпа. Неужели рассеялась, и вы остались один?
– Знаешь, что сейчас важно для тебя? – спросил Гриневич, уходя от прямого ответа.
– Скажите.
– Получить место.
– Я не собираюсь делать карьеру.
– И что следует из этого? – Этим вопросом Гриневич поторопил собеседника и еще раз напомнил о том, что Романов может назвать сумму за предстоящую работу. Он был готов и к тому, что сумма сразит его наповал. Он отчетливо осознавал, что сейчас перед ним не его бывший подчиненный, не боец его команды, а человек, на которого он когда-то сделал ставку.
С другой стороны, Гриневич видел совсем другого человека. Про него нельзя было сказать: он повзрослел на четыре года. Он поменялся, стал другим. Может быть, был готов стать другим, и разница между этим – лишь предложение или согласие на предложение.
Порыв северного ветра принес с моря прохладу. Как и в любом приморском городе, здесь погода была капризной и непредсказуемой. Ясный день сменялся днем пасмурным с невероятной быстротой.
Гриневич заторопился. Судя по новым порывам ветра, дождь обещал затянуться, и беседка – не лучшее место, чтобы укрыться от косых водяных струй. В этой спешке проявились некоторые черты, присущие только русскому человеку. Романов незаметно усмехнулся. В этом богатом доме наверняка полно спиртного, Гриневич тем не менее прихватил со стола початую бутылку водки. Чем напомнил погорельца, спасающего из огня самое дорогое.
Эта ситуация сыграла на руку Румыну – через минуту он оказался в доме немного промокшим. Феликс подоспел вовремя. Однако под зонтом, который он принес к беседке, уместился лишь Гриневич.
– Уже несколько лет считаю Средиземноморье родными берегами, но всякий раз ненастье застает меня врасплох, – посетовал он.
Он провел Романова в гостиную, отличающуюся современным дизайном. Холодный пластик мебели удачно сочетался и с теплым светом, струящимся из окон в ясную погоду, и с холодным, таким, как сейчас. Солнце, проходя с востока на запад, поочередно бросало свет на полотна постмодернистов, которые радикально переоценили ценности коллег авангардистов. Хозяин этого дома напрочь отвергал теорию о том, что солнечный свет губителен для полотен. Гриневич мысленно соглашался с ним: «Для этих полотен даже свежий воздух, влага и палящий зной не страшны». Взять хотя бы картину Бореля «Белое пятно в середине черного квадрата» или «Девица легкого поведения с синей пуповиной». Однако в этой гостиной были по-настоящему приличные и ценные работы, например, сложные в исполнении литографии в стиле поп-арта, раннего рубежа постмодернизма.
– Где можно вымыть руки? – спросил Романов.
– Через холл и по коридору направо, – подсказал Гриневич и указал рукой направление.
Романов оставил гостиную. Проходя мимо щитка с сигнализацией, отметил марку фирмы: «Ракал-Комсек». Он был знаком с системами скрытого слежения этой английской фирмы, сигнализацию же видел впервые. Он на этот щиток, за прозрачным окошком которого виднелся жидкокристаллический дисплей, обратил внимание, едва перешагнул порог этого дома. Смонтированная в пластиковой жароупорной оболочке и закрепленная в чуть больших размерах нише, сигнализация находилась в двух с половиной метрах от входной двери.
Оглянувшись, Романов открыл дверцу и осмотрел ее с внутренней стороны. Он нашел то, что искал: код, нацарапанный чем-то острым. Он состоял всего из четырех цифр – 3290. Этот код открывал доступ к сигнализации как изнутри, так и снаружи. В течение установленного пользователем времени, например, тридцати секунд, появлялась надпись «Arming», то есть кнопочный «рычаг» можно было вернуть в прежнее положение в течение установленного времени, и тогда на экране появлялась другая надпись: «Cancelled» – «Отмена». Внутри код был доступен только домашним, так что оставлять памятку на дверце – вещь едва ли не общепринятая.
Вымыв руки, Романов вернулся в гостиную. Он не рассчитывал на гостеприимство Гриневича, который и сам был здесь на птичьих правах. Но даже в собственном доме глава «Артики» не рискнул бы приютить на ночь человека, которому отвел роль наемного убийцы. Дело не в страхе, его-то как раз Гриневич не испытывал, а в неких правилах. С другой стороны, он не стал бы приглашать Романова в свой дом или офис, он бы нашел другое место для переговоров, возможно, снял квартиру. Сегодняшняя ситуация заставила его пребывать на территории, ограниченной изящной кованой изгородью этого дома.
Гриневич продолжил разговор, напомнив Романову его же слова о том, что тот в федеральном розыске.
– Ты можешь рассчитывать на мои связи. Я многим людям оказал дружеские услуги, могу рассчитывать на вознаграждение или попросить помощи. Некто Реми Миро, к примеру, может сделать тебя гражданином любой страны. Настоящие паспорта, а не классные фальшивки.
Романов ответил ему в схожем ключе:
– Мне не нужен напарник. Мне не нужны ваши связи. Если я воспользуюсь вашими связями, а вас возьмут за задницу, они могут вывести на меня. Вам лучше не знать, какими путями я пойду. Для меня важно, что о них буду знать только я. Что никто не потянет их и не выведет на меня. И еще мне нужна независимость, полная свобода действий. Вы трезвый человек и вряд ли захотите проследить за ходом событий или контролировать каждый мой шаг.
– Для чего?
– Чтобы, если понадобится, исправить ошибку, подкорректировать, подсказать. Я не нуждаюсь в советах, пусть даже я ваш должник. Если я ошибусь, меня уже никто и ничто не спасет. Завтра в это же время вы получите ответ. До свидания.
– Да, всего хорошего. Но если ты захочешь дать ответ раньше, позвони сюда. 223-23-10. Записать?
– Я хорошо запоминаю цифры.
У Гриневича пропала куда-то мелодия из фильма «Профессионал». Он усомнился в мастерстве Романова, едва увидел его. В образ верить куда проще и надежнее, нежели в живого человека. Наверное, все дело в ответственности. С призрака не спросишь. Чего не скажешь о живом человеке.
Он нервно зашагал по гостиной. Прикурив, бросил спичку в камин и остался стоять, облокотившись о мраморную полку. Он не мог скрываться вечно. Даже полгода – для него срок устрашающий. Но именно столько может уйти у Романова на подготовку. Черт его возьми, выругался Гриневич, понимая, что без связей Романов никто, безымянный стрелок.
Глава 7
Новые связи
Костя дошел до ворот в сопровождении Феликса. Старый сенешаль открыл неприметную калитку, вмонтированную в кованую створку ворот, и попрощался.
Романов не стал заранее интересоваться, кому принадлежит эта сеньория. [1] Равно как отказался от идеи выяснить это у самого Гриневича. Последний знал, что его гость относится к категории людей, которые не задают праздных вопросов, не заполняют пустыми словами неловкие паузы в разговоре, если того не требует работа. Он не хотел настораживать Гриневича даже такими мелочами.
Аллея вывела его на проезжую дорогу. Романов оставил без внимания молодую пару, с полувзгляда распознав в ней туристов. Его внимание привлекла женщина лет тридцати с откровенным каре на вороте черного платья. Она держала на поводке спаниеля породы спрингер.
1
Поместье.