Имя твоё...

Амнуэль Павел Рафаэлович

– Неважно, просто Вениамин. Что случилось?

– Дверь… Ее сорвало с грохотом. Кошмар какой-то – все в дыму.

– Где Алина?

– Она… Тут какой-то мужчина в милицейской форме.

Трубку отобрали, и твердый мужской голос пролаял:

– Участковый инспектор Данилов. С кем я говорю? Представьтесь, пожалуйста.

– Не обязан, – отрезал я. – Мне нужно переговорить с Алиной Сергеевной.

– Не обязан, – в тон мне ответил участковый инспектор Данилов. – Перезвоните позже.

И положил трубку.

Меня будто кухонным

ножом отрезало от информации – по телефонным проводам доходили не только звуки, но элементы изображения и какие-то обрывки эмоций, слабые, но ощутимые, и я понял это только теперь, когда связь прервалась.

Телефон был сейчас единственным материальным каналом связи между мной и Алиной – я набрал номер еще раз, но линия опять была занята, я набирал еще раз и еще, короткие гудки довели меня до бешенства, когда перестаешь рассуждать здраво, хочется бросить телефонный аппарат на пол, растоптать его ногами, увидеть, как в разные стороны разлетаются осколки…

Это и есть паника, истинный страх, от которого нет спасения.

Мысленно я собрал сломанный аппарат – так же, как мысленно его сломал, – и аккуратно поставил на стол. Досчитал до тридцати, а потом набрал номер туристического агентства – только этот номер я помнил наизусть, у них я покупал в прошлом году тур в Лондон. Давняя мечта, наконец, осуществилась, хотя впоследствии я проклинал собственную глупость – почему согласился примкнуть к группе израильских туристов, громогласных, во всем уверенных, занудных, напористых, прижимистых и расточительных одновременно? Почему не купил билет для себя лично, чтобы остаться с Лондоном один на один? Побоялся? Или поддался рекламной лекции, прочитанной лично мне любезной женщиной по имени Татьяна Абезгауз?

– Мы рады вас приветствовать, – проворковал нежный голос. – Слушаю вас, мое имя Ронит.

– А… – я никак не мог вспомнить имя, только что – мгновение назад – выпавшее из памяти. – Мне нужна… Да, Татьяна, она еще у вас работает?

– Тания! – закричала Ронит, не думая отодвигать трубку от губ, и ее вопль едва не разорвал мне барабанные перепонки. – Минуту. Сейчас я переведу.

Прошла не минута, а, должно быть, целых пять – видимо, Татьяна Абезгауз работала с клиентами и не могла отвлечься. В конце концов, разве мне непременно нужно говорить именно с ней? Та же Ронит могла бы дать информацию о московских рейсах и заказать билет.

– Слушаю, – появилась, наконец, Татьяна.

– Мне нужен один билет в Москву. Срочно. Если возможно – на завтра или даже сегодня.

– На сегодня – только в кассе Бен-Гуриона, – деловито проинформировала Татьяна, и я с досады едва не хлопнул себя кулаком по голове. Куда делись мои мозги? Разве я не знал, что в день отлета билет можно купить только в кассе аэропорта?

– У вас есть виза? – продолжала Татьяна. – Если виза в порядке, то рекомендую ехать в Бен-Гурион…

– У меня нет визы, – прервал я, досадуя на собственную бездарность: ведь и об этом я должен был подумать самостоятельно!

– Тогда боюсь, вы не сможете вылететь ни сегодня, ни завтра, – объявила Татьяна. – Оформление визы в российском посольстве займет минимум трое суток. Если повезет.

Это невозможно! Немыслимо – я должен быть там сейчас, немедленно!

– У вас, наверное, чрезвычайные обстоятельства? – Татьяна понизила голос, теперь в нем звучало неподдельное участие – наверное, она решила, что у меня в Москве умер близкий родственник.

– Да, – подтвердил я, – самые чрезвычайные.

– Надеюсь, у вас хотя бы есть заграничный паспорт?

– Да.

Заграничный паспорт я заказал, когда собирался в Лондон. Вернувшись из той жуткой поездки, в которой мне ни одной минуты не удалось побыть наедине с городом моей мечты, я положил паспорт в папку к прочим документам.

– Тогда я бы вам посоветовала, – заявила Татьяна, – прямо сейчас подъехать ко мне в агентство с паспортом, и на месте мы что-нибудь придумаем. Всегда есть возможность придумать что-то.

Какая удивительная по свежести мысль!

– Хорошо, – сказал я. – Буду у вас минут через двадцать.

За минувший год Татьяна успела перекрасить волосы – стала блондинкой, хотя прошлым летом была жгучей брюнеткой – и избавиться от старивших ее морщин. Видимо, это было свойство кожи – женщине вряд ли исполнилось сорок, но морщины, появившиеся не вовремя, старили ее лет на десять, если не больше. Должно быть, Татьяна сделала подтяжку кожи – во всяком случае, морщины исчезли.

– Вы замечательно выглядите, – не удержался я от комплимента, подумав почему-то, что похвала повысит мои шансы на приобретение билета.

– Спасибо, – улыбнулась Татьяна. – Вы тоже будто помолодели с прошлого года.

– Вы меня помните? – поразился я.

– Конечно! Вы ездили в Лондон с группой Хазана. Как, остались довольны?

– Очень, – пробормотал я, не желая описывать сейчас мои лондонские мучения.

– Так вам срочно нужно в Россию? – перешла на деловитый тон Татьяна. – Все зависит от того, как быстро удастся получить визу. Я задействую своего человека в Тель-Авиве, он скажет, что у вас чрезвычайные обстоятельства… Они действительно чрезвычайные?

Чего было больше в этом вопросе – стремления помочь или женского любопытства? И еще что-то… Как сказала бы моя знакомая по имени Тамара, большой специалист по оккультным наукам, – в вопросе заключалась скрытая энергетика. Подтекст, который я ощутил и насторожился. Будто шевельнулось нечто в мозгу, и рука потянулась к бумаге, но желание изложить в письменной форме мысль-наставление сразу исчезло, не достигнув той стадии, когда я уже не в состоянии был бы совладать с собственными идеомоторными актами. Если мой предок, или кем он там был на самом деле, собирался мне о чем-то поведать, то он, похоже, передумал, поняв, что обстановка туристического агентства не располагает к демонстрации автоматического письма.