Имя ветра
Шрифт:
— Давным-давно люди, которые…
— Насколько давно?
Я сдвинул брови с притворной суровостью:
— Примерно две тысячи лет назад. Кочевой народ, скитавшийся в предгорьях Шальды, объединился под руководством одного вождя.
— Как его звали?
— Хелдред. Его сыновьями были Хелдим и Хелдар. Ты хочешь услышать всю его родословную или мне можно перейти к делу? — Я смерил его сердитым взглядом.
— Прошу прощения, сэр. — Бен сел прямо и изобразил такое пристальное внимание, что мы оба расхохотались.
Я
— Хелдред в конце концов стал контролировать предгорья Шальды — а значит, и все горы. Его люди научились сеять хлеб, кочевой образ жизни был забыт, и они постепенно начали…
— Переходить к делу? — ввернул Абенти, высыпая драбы на стол передо мной.
Я старательно проигнорировал его.
— Они контролировали единственный богатый и легкодоступный источник металлов в тех краях и скоро стали самыми искусными работниками по этим металлам. Воспользовавшись этим преимуществом, они обрели богатство и власть.
До тех пор самым обычным способом торговли был обмен. Некоторые большие города чеканили собственную монету, но вне этих городов деньги ценились на вес металла. Бруски металла лучше подходили для торговли, но много брусков было неудобно носить.
Бен скорчил гримасу студента, умирающего от скуки. Эффект слегка портили спаленные пару дней назад брови.
— Надеюсь, ты не собираешься рассуждать о сравнительных достоинствах валют?
Я тяжело вздохнул и решил впредь поменьше дергать Бена, когда он читает мне лекции.
— Теперь уже не кочевники, называемые «сильдим», были теми, кто устанавливал валютные стандарты. Разрезав маленький брусок на пять частей, ты получал пять драбов. — Я начал складывать два ряда по пять драбов, чтобы проиллюстрировать свою речь. Они напоминали маленькие бруски. — Десять драбов равняются медной йоте; десять йот…
— Достаточно, — вмешался Бен, заставив меня вздрогнуть. — Возьмем вот эти два драба. — Он протянул мне два кусочка железа. — Могли они получиться из одного бруска?
— На самом деле их наверняка отливают по отдельности… — Я умолк под его суровым взглядом. — Могли.
— Значит, между ними все еще есть что-то, их соединяющее? — Он снова пробуравил меня взглядом.
Я был не совсем согласен, но решил не выпендриваться:
— Так.
Бен положил обе монетки на стол.
— Значит, если ты двинешь один, то второй тоже должен двинуться?
Я согласился для вида — и для спора — и потянулся, чтобы передвинуть один драб. Но Бен остановил мою руку, покачав головой.
— Сначала им надо это напомнить — фактически уговорить.
Он принес миску и сцедил в нее густую каплю соснового дегтя. Потом обмакнул один драб в деготь, прилепил к нему другой, произнес несколько слов, которые я не узнал, и медленно раздвинул кусочки металла в стороны. Между ними протянулись ниточки дегтя.
Затем Бен положил один драб на стол,
Он перевел взгляд с меня на монетку.
— Закон симпатии — одна из основ магии. Он гласит, что чем больше похожи два объекта, тем сильнее между ними симпатическая связь. Чем сильнее связь, тем больше они воздействуют друг на друга.
— Твое определение замкнуто само на себя.
Бен опустил монетку. Менторская важность сменилась ухмылкой, когда он попытался тряпкой отскрести с рук деготь — почти безрезультатно.
Задумавшись на секунду, он спросил:
— Выглядит довольно бесполезной штукой?
Я нерешительно кивнул: каверзные вопросы были обычным делом во время уроков.
— Ты бы предпочел научиться призывать ветер? — Его глаза гипнотизировали меня.
Он пробормотал какое-то слово, и холщовый верх фургона над нашими головами зашуршал под дыханием ветра.
Я почувствовал, как мое лицо расползается в волчьей ухмылке.
— Никуда не годится, э'лир. — Бен ответил такой же волчьей жесткой усмешкой. — Надо выучить буквы, прежде чем писать. Сначала выучи аккорды, а потом играй и пой.
Он вытащил клочок бумаги и нацарапал на нем пару слов.
— Штука в том, чтобы твердо удерживать алар в своем сознании. Нужно верить, что между ними есть связь. Нужно знать это. — Он передал мне бумажку. — Вот фонетическое произношение. Это называется «симпатическое связывание параллельного движения». Тренируйся. — Теперь он еще больше походил на волка: седой, старый и безбровый.
Бен ушел мыть руки. Я очистил разум с помощью «каменного сердца» и скоро погрузился в море бесстрастного спокойствия. Потом склеил два кусочка металла сосновым дегтем. Зафиксировал в сознании алар — веру-в-хлыст, — что два драба связаны между собой. Произнес слова, разделил монетки, проговорил последнее слово и стал ждать.
Никакого потока силы. Меня не бросило ни в жар, ни в холод. Луч света не озарил меня.
Я был весьма разочарован — насколько мог в состоянии «каменного сердца». Поднял руку с монеткой, и вторая монетка на столе повторила движение. Без сомнения, это была магия, но я не чувствовал никакого восторга. Я-то ожидал… Не знаю, чего я ожидал, но не этого.
Остаток дня был проведен в экспериментах с простым симпатическим связыванием, которому меня научил Абенти. Я узнал, что связано может быть почти все. Железный драб и серебряный талант, камень и кусочек фрукта, два кирпича, ком земли и осел. Около двух часов ушло у меня на то, чтобы сообразить: деготь здесь необязателен. Когда я спросил Бена, он признался, что это просто помогает концентрации. Кажется, он удивился, что я выяснил это самостоятельно.