Имя всего Сущего
Шрифт:
Арасгон переступил с ноги на ногу и важно шагнул вперед. Граф Джанель снова указала мечом на Дедрю.
Брат Коун видел, как барон наклонился и выслушал что-то, что ему сказала сиделка стража, видел, как Тамин отрицательно покачал головой, а затем жестом приказал солдатам, которые еще не ушли в замок, убрать Черного Рыцаря с поля боя. Но стоило ему сделать это – толпа на трибунах, затопав ногами, закричала:
– Черный Рыцарь! Черный Рыцарь! Черный Рыцарь!
Толпа ожила, скандируя эти слова в унисон.
Брат Коун понял, что
Да, это шут. Сидящий на лошади безумец, развлекающий толпу во время перерывов в шоу. Но если, глядя на этого человека, ты видишь лишь шарлатана, то ты упускаешь весь смысл.
Черный Рыцарь, может быть, и был безумцем, но этот безумец служил богам. Черный рыцарь был святым идиотом, шутливой рукой удачи, озорным вестником божественной судьбы.
Люди знамени Барсина ненавидели Дедрю. И теперь Черный Рыцарь вызывал его на бой. Из этого не могло ничего выйти. Несомненно, это была лишь попытка барона разрядить утренние зверства. Это не могло быть правосудием Восьми. Это была просто шутка, розыгрыш и ничего больше.
Но что, если?
Что, если?
Барон кисло посмотрел на толпу и кивнул туда, где сидел Дедрю. Капитан охраны осушил бокал и встал. Он подозвал коня и вскочил в седло, направляя жеребца по кругу.
– Кто смеет думать, что может победить меня? – крикнул он. – Думаешь, я боюсь неизвестного? Что я буду дрожать в темноте? Я сам – тьма! Я – тот неизвестный, которого боятся все люди! Я разорву самозванца на куски! – Вытащив меч, он взмахнул им в воздухе. И, продолжая кружить по двору, он подробно описывал все те способы, которыми он превратит в пыль бедного дурака, достаточно глупого, чтобы бросить ему вызов.
Бахвальство Дедрю не казалось чем-то необычным. По причинам, не поддающимся пониманию брата Коуна, каждый рыцарь на турнире позволял себе этот петушиный парад оскорблений. Возможно, они делали это, чтобы запугать своих противников, дать толпе возможность сделать ставки или произвести впечатление на своих преданных поклонников. Некоторые традиции складываются из таких пустяков.
Черный Рыцарь ждал на ринге. Он не издал ни звука.
К турнирному столу Арасгон подошел с высоко поднятыми головой и хвостом.
Ни Рыцарь, ни Дедрю не двинулись, чтобы взять статуэтку.
Разумеется. Ведь выбирает тот, чья идорра ниже, а признаться в этом не мог ни тот, ни другой.
– Мы в знамени моего господина, – прорычал Дедрю. – Ты выбираешь первым.
Вначале Джанель не ответила. Затем она склонила голову – столь низко, как могла кивнуть, надев шлем, – и протянула руку в черной перчатке, подняв статуэтку выпрямившегося человека с крыльями и головой орла: Хоред Разрушитель. Брат Коун не был уверен, что означало это состязание, но, учитывая выбор бога, вероятно, стоило предположить, что оно будет жестоким.
Граф подняла статуэтку над головой, давая толпе возможность разглядеть свой выбор. Все, как один, одобрительно взревели.
Вместо того чтобы выбрать вариант боя, Дедрю немедленно атаковал ее [49] .
Соскочив с лошади, Дедрю набросился на графа Джанель с такой силой и яростью, что брат Коун не подумал бы, что это возможно, если бы не видел этого собственными глазами. Дедрю двигался столь быстро, что даже Арасгон, должно быть, был застигнут врасплох; прежде чем огнекровка успел хоть что-то предпринять, граф Джанель с глухим стуком рухнула на землю.
49
Не то чтобы его действительно заботили правила или что-то типа того.
Толпа за спиной кобылы Дорны и брата Коуна наседала все сильнее, так что вскоре жрец оказался прижатым к забору. Зрители, казалось, понимали, что они стали свидетелями чего-то необычайного, чего-то, чего они, возможно, никогда больше не увидят. Черный Рыцарь всегда был фальшивым рыцарем, рыцарем на бумаге: в лучшем случае – символом, а в худшем – грубым пасквилем. Но этот Черный Рыцарь вел себя иначе.
С другой стороны, если Черный Рыцарь воплощал божественную тайну, возможно, это изменение и соответствовало его роли.
Барон Тамин стоял неподвижно, опершись на край своей ложи. Белокожая сиделка стража тоже вышла вперед, вцепившись в деревянные перила и наблюдая за матчем. И, кажется, ни ее, ни его увиденное не радовало.
Два рыцаря покатились по грязи. Оба так же быстро встали. Если предполагалось, что пластинчатая броня сделает их движения неуклюжими или затрудненными, то, похоже, им забыли об этом сказать. Обоих рыцарей объединяла животная грация.
Дорна нервно схватила брата Коуна за аголе, комкая ткань в кулаке. Жрец чувствовал то же самое.
Дедрю обнажил меч, а Арасгон подошел к Джанель, чтобы она могла вытащить клинок, все еще прикрепленный к седлу. Граф едва успела выхватить оружие, прежде чем Дедрю обрушил на нее град ударов, и она отступила назад, почти прижавшись к трибунам.
Дедрю замахнулся на нее; Джанель пригнулась под ударом. Но Дедрю с такой силой взмахнул мечом, что тот вонзился в деревянную ограду, и капитан прикрыл руку щитом, чтобы выиграть секунды, необходимые для того, чтобы вытащить оружие. Меч Джанель скользнул по его бедру там, где кольчуга была более тонкой. Пролилась кровь.
Брат Коун сказал себе, что эта битва не должна быть смертельной. В конце концов, ей нужно было только смутить Дедрю, заставить его признать ее превосходство, поклониться ее идорре.
Дедрю взревел от ярости, и брат Коун понял, как же он был наивен. Дедрю высвободил меч и снова замахнулся на врага. Джанель приняла удар на щит, а сама бросилась вперед, норовя воспользоваться открывшимся преимуществом.
Брат Коун подумал, что Джанель быстрее использует возможности, не говоря уже о том, что она быстрее передвигается. Дедрю оказался неуклюжим зверем на поле боя, полным ярости и не имеющим никакой стратегии. Против врага, равного ему по силе, этого было недостаточно.