Имя Зверя. Том 1. Взглянуть в бездну
Шрифт:
– Как же всё-таки ты умеешь сказать что-то такое, возвеселяющее душу перед дракой.
За их спинами тропа быстро смыкалась, словно тут никогда и не было никакого прохода.
– Согласен, что в подмётки не гожусь тут Мастерам Смерти, – усмехнулся дхусс.
– Я иду внутрь. Ты где будешь?
– Перед самой башней. Если дело пойдёт скверно, присоединюсь к тебе. Но это вряд ли.
– Как мы туда попадём? Сказать не хочешь?
– Неужто не догадалась? – пожал он плечами. – Выйдем к башне и скажем,
– Дхусс – и опустится до столь постыдной лжи? – поддела Алиедора.
– Зачем же «лжи»? Я и в самом деле сдамся. Мне нужно, чтобы Мудрые выслушали всё, что я хочу и обязан им сказать. А ты послужишь тому надёжной порукой.
– И это всё?
– Всё, Алиедора. Если бы я мог сказать, что именно ждёт тебя внутри башни, – будь уверена, расписал бы до последней мелочи. А так… – Он развёл руками.
На сей раз доньята промолчала. Без толку взывать и доказывать. Дхусс решил – дхусс сделает. Решил, что неведомую ношу потащит один – вот и тащит. Не уступит ни в чём. И не поделится.
Началась долгая дорога в горы. Конечно, по сравнению с Реарскими громадами эти тянули самое большее на крутые холмы, но заросли от этого не становились менее густыми, а исправно выраставшие на пути скалистые склоны – менее отвесными.
Солнце опускалось, ночь спешила расправить крылья. На равнинах то тут, то там, стали загораться огоньки. Смарагд жил широко, здесь не жалели… того, что горело у них в необычно ярких фонарях, разгоняющих мрак. Что именно они жгли, Алиедора не знала, но явно не обычное масло, как на улицах Меодора или Симэ в те далёкие, почти сказочные времена – ещё до войны.
Пришёл сон, на удивление глубокий и покойный. Несмотря на гостей, что явились в нём доньяте.
А гости оказались как на подбор: муженёк Байгли, лицо перекошено, толстые щёки мотаются туда-сюда, в руке – розги; старый сенор Деррано, сухой пень, словно обросший корой; громила из «Побитой собаки»; трёхглазый Метхли; кор Дарбе. Напоследок вообще явился Дракон Великий и Величайший: не белый, а какой-то мутный, гнилостно-белёсый, словно подвальная плесень; в самом же хвосте пожаловала Гниль.
Вернее, пожаловала та самая девочка Мелли, о которой столько говорил дхусс, но Алиедора отчего-то без малейших сомнений знала, что перед нею сама Гниль.
Остальные пытались что-то сказать, что именно – доньята не запомнила. Мелли же просто стояла и молчала, глядя прямо в глаза Алиедоре. Глядела и улыбалась жуткой улыбкой, когда чёрный рот растягивается до самых ушей, показывая частокол мелких рыбьих зубов.
– Отказалась от меня? Отреклась? – бросила она, прежде чем рассыпаться живой грудой мигом расползшихся во все стороны многоножек. – Зря, – почудилось Гончей в их шорохе, в суетливом и судорожном движении.
Алиедора проснулась. Толчком, словно от внезапного удара. Утреннее солнце едва-едва пробивалось сквозь густую тёмно-изумрудную листву, внизу, под ветвями, воздух был недвижен и тяжёл, несмотря на утреннюю свежесть.
Дхусс спал, даже во сне оставаясь истинным паладином: руки скрещены на груди, ладони на плечах, пальцы сжаты. Так не спят, так хоронят.
Хоронят?!
Её подбросило. Первая мысль – дотянулись-таки, эти Мудрые. Услыхали его Арфу и дотянулись.
– Тёрн? – Её пальцы коснулись его висков, холодных, жёстких, словно скала. – Тёрн?!
Отчаяние обожгло, затопило, в глазах помутилось.
– Тёрн!
Кажется, она закричала.
– Ты чего? – Глаза дхусса открылись, в упор уставились на неё. Не сонные, вовсе нет, но глаза возвращающегося в мир из какого-то куда более дальнего путешествия.
– Ты… ты… лежал, словно…
– Часть моей практики. – Дхусс поднялся гибко, легко, словно вьюн. – Прости, не хотел тебя напугать. Думал, ты ещё поспишь. Оттуда не враз вынырнешь. Не сердись.
И положил руку ей на плечо.
В первый миг доньята хотела её сбросить; но что-то иное, давнее, название чему она почти начисто забыла, всё-таки её остановило.
– Я не сержусь. – Почему она смотрит вниз, словно нашкодившая девчонка, а щёки заливает алым? – Просто подумала, что Мудрые таки нашли тебя.
– Они нашли, – без тени улыбки подтвердил дхусс. – Но пока ещё не понимают, чего мы хотим. Несомненно, угрозу их драгоценной башне они тоже не упускают из вида.
– Ну, что ж, тогда идём. – Она наконец-то шевельнулась, и жёсткие пальцы послушно соскользнули с её плеча.
Ключи гремели, немилосердно дробя и плюща застоявшуюся, гнилую тишину застенка. Скорчившийся на грубом деревянном лежаке узник зашевелился, с явным трудом приподнимаясь над грудой тряпья.
– Что, опять? – каркнул он хрипло.
– Нет, господин Метхли, – раздался звучный голос. Лязгнули доспехи, в камеру протиснулся высокий рыцарь в чёрной броне с вычеканенным на кирасе солнечным диском. – Я надеюсь, что на сей раз вас ожидают приятные известия.
– Я… не понимаю… – не то прошипел, не то просвистел заключённый.
– Вам и не требуется, – великодушно разрешил рыцарь. – Наш орден взял на себя заботы о вашем благосостоянии.
– О моём… что? – насмешку невозможно было не заметить.
– О вашем благосостоянии, – невозмутимо заявил новоприбывший. – Орден выкупил вас у Державы.
– Очень мило. – Вновь змеиный свист.
– Чародеи признали, что вы не опасны для общественного блага Навсиная.
– Я? Конечно, не опасен! – зачастил узник, хрипло, с присвистом втягивая воздух. – Как может быть опасно несчастное, замученное до потери облика существо?!