In сайт / Out сайт, или Любовь из интернета

Прокудин Борис

Тогда Никита отдал им недопитую бутылку вина…

— Идешь по буржуйскому в принципе городу, а вокруг все знакомые люди, — сказал Никита Саше.

— Мы просто отбросы общества, — сказала Саша.

И они рассмеялись.

Утром одиннадцатичасовой автобус нес их в направлении Лисьей бухты. На автовокзале они съели по сочному чебуреку, приготовленному прямо у них на глазах целым семейством. Папаша мял тесто, сынок тесто резал и раскатывал, мамаша начиняла его снедью, а маленькая дочурка вынимала готовое кушанье из кипящего

масла. Чебуреки получались богатыми и сочными. Такими сочными, что при укусе из них хлестал сок, сыпались куски помидора. Саше пришлось облизывать пальцы чуть не по локоть, а Никита вынужден был удалиться, чтобы отмыть свою еще не вполне загустевшую бородку. Словом, завтрак был королевский, достойный рыцарей Круглого стола.

В это время Юра, размотав ногу Дивы, на руках понес ее купаться. Теперь, на третьей неделе пребывания в Коктебеле, Дива была спокойна, как сфинкс. От столичной нервозности и суетливости не осталось и следа. Она стала румяна и послушна. Юра говорил: «Тебе не надо наступать на ногу». И она не наступала. Юра говорил: «Тебе надо искупаться и умыться». И она обвивала его шею своими тонкими загорелыми руками, и они вместе заходили в море. Легкие волны раскачивали их, а они играли в «Баба сеяла горох». Юра говорил: «Обвалился потолок» — и опускал Диву в воду под ее радостный смех.

— Интересно, как там наш Скелетон? — сказала Дива.

— Не знаю, как Скелетон, но я, кажется, нашел свою жемчужину, — сказал Юра.

— Интересно, что ты имеешь в виду?

— А ты догадайся…

Дива смотрела ему в глаза лукавым взглядом и молчала. Это была сладкая минута… но внезапно их прервали.

С пляжа кто-то позвал Диву по имени.

— Кто это? — спросил Юра. Он щурил свои близорукие глаза, но никак не мог узнать стоявшего на берегу человека.

— Господи, да это же Сережа! — воскликнула Дива. — И откуда он здесь? Сережа!

Юра вынес Диву на берег.

— Ей нельзя вставать на ногу, — сказал он незнакомцу.

— Ничего, — ответил тот и по-хозяйски подхватил девушку.

Юре пришлось отойти.

Сережа был совсем не похож на обитателей коктебельской коммуны. Он был белокожий, рослый и коротко стриженный. Дива о чем-то говорила с ним. Плакала. Потом смущенно обернулась, и Юра понял, что она хочет ему что-то сказать.

— Мне и правда надо ехать, — сказала она. — Сережа приехал за мной на машине. У него мало времени, к тому же моя нога…

— Все ясно, — перебил Юра.

— Спасибо тебе!

— Не за что.

Она взяла из палатки свой маленький рюкзачок, опираясь на плечо Сергея, надела джинсы и рубашку.

— Давай-давай, — говорил он нетерпеливо. Потом подхватил сразу Диву и ее рюкзак и поволок к бетонке, где стояла его машина. Дива помахала Юре рукой и исчезла в кабине. Сережа сразу садиться за руль не стал. Он обошел автомобиль, попинал ногой колеса, словно проверяя, хорошо ли накачаны. Потом, будто вспомнив о забытой вещи, быстро вернулся к Юре. Не говоря ни слова, на широком шаге врезал ему по лицу.

— За что?! — вскрикнул Юра, еле устояв на ногах.

— Было

бы за что, убил бы. Ты ее трогал?

— Кого?

Последовал второй удар.

— Конечно, трогал… — пролепетал Юра.

Он приставил кулак к носу, из которого шла кровь.

— Трогал, я тебя спрашиваю?!

— Не трогал, — поняв наконец, о чем речь, сказал Юра.

— Ну повезло тебе!

Юра молчал. Парень покрутил головой по сторонам.

— А прикольно тут у вас! — сказал он и посмотрел на Юру. Лицо незнакомца изменилось. — Ладно, прости, брат, если что не так!

И протянул Юре руку, которую тот машинально пожал.

— Ты ведь на меня не обижаешься?

У Юры тряслись разбитые губы, казалось, он сейчас заплачет.

— Не обижайся, ладно? — сказал Сережа. — Все мы дураки грешные.

Парень хлопнул Юру по плечу так, что массивные часы на металлическом браслете подпрыгнули, и побежал к машине.

Юра побрел к морю и минут десять сидел у кромки воды, умывая лицо и приходя в себя, пока на горизонте не появился Митяй.

— Вот ты где! — закричал он. — Чувак, я тебя ищу!

Юра поднял на него полные отчаяния глаза, а Митяй гордо протянул ему литровую бутылку пива.

— Ты мне вчера две гривны дал, — сказал он, свободной рукой почесав затылок, — вот, это тебе. Я ее, между прочим, еле сохранил. На эту бутылочку многие покушались… Можно я только глоточек сделаю?

— Угу, — ответил Юра.

Митяй приложился к бутылке, крякнул от удовольствия и вытер губы.

— А что кислый? Из-за бабы, что ли?

Юра молчал.

— Дурак! Баб миллион, а свобода — одна. — И Митяй огляделся вокруг, будто выискивая что-то. — А где твои-то? Остальные то есть?

— Разъехались.

— Уже? Блин!.. Слушай, Рома чай делает с ежевикой, с яблочками, с чачей. Чачачай называется. Там печенье есть и сгущенка, пойдем хлебнем.

Юра посмотрел Митяю в глаза и улыбнулся:

— Я попозже.

Митяй, не слушая, ухватил его за руку и помог встать.

— Давай-давай, остынет все на хрен! Чувак!..

Процессию возглавляла троица музыкантов, один из которых тащил на себе контрабас. Саша и Никита шли за ними, прыгая по раскаленным камням. В одном месте им даже пришлось разуться и переносить свои пожитки над головой по морю: нескромный валун выкатился вперед и перегородил дорогу.

— Слушай, — сказал тот, что с дредами, лысому, — смотрю я на тебя который день и понять не могу, чего это ты кепку козырьком назад носишь.

— Так модно, — сказал лысый.

— Прости, не мог бы ты повторить ту херню, которую только что сказал?

— Так сейчас модно, и это не херня, это реалии эпохи. Спущенные джинсы, нижняя майка и кепка наоборот. Это нормально.

— Нормально?! Это ниггерская мода!

— Мне насрать, чья это мода… К тому же негры всегда за нас.

— Я тоже ничего не имею против чернокожих братьев. Если бы был выбор, кому дать в морду, я бы с удовольствием дал белому. Белые уже всех задолбали.