In vinas veritas
Шрифт:
Наконец, приехал ОМОН, или СОБР, или они вместе. Стрельба усилилась, а потом стихла. Одновременно появилось два транспортных средства — дорога оказалось перекрытой, поэтому долгое время оставалась крайне пустынной. В один загрузились мы, причем я самым последним, потому как в своем полубреду пропустил команду: «По машинам!» Очнулся я, когда меня перевернул на спину здоровенный дядька в белом и белой же шапке, скрывающей лицо. На меня взглянули внимательные глаза: «Чего лежишь?» «Грипп, — говорю, — терзает». «Иди быстрей, а то без тебя уедут».
Я, пошатываясь, пошел к дверному проему. По пути то ли впадал в бред, то ли видел наяву, как затаскивали в другой автобус
Сел я на свое место, увидев между делом, что вместе с другим автобусом у нас теперь были и другие машинисты. Перед очередным аутом отметил про себя, что мы еще и толком-то с Питера не выехали. Теперь поблизости от этого места располагается громадный торговый комплекс «Икеа». Ну, а остальной пятичасовой путь до дому я уже и не помнил. Потом, когда спустя два дня лежки начал приходить в себя, все произошедшее на дороге казалось просто бредом. И не только мне.
Воспоминание не к месту вклинилось в мои мысли, а мы тем временем проехали дорожный указатель, Карелия кончилась. Абгемахт. Надо было попытаться заснуть, ведь завтра потребуется недюжинное приложение всех душевных и физических сил. Внезапно сбоку проснулся какой-то дядька, ошалело посмотрел вокруг, как кот провел рукой по лицу и тревожным шепотом обратился ко мне:
— Лодейку еще не проехали?
Он имел в виду город Лодейное Поле, что на реке Свирь. До него еще надо было ехать чуть меньше получаса.
— Да часа два назад проехали, скоро уже город Петрозаводск, — успокоил его я.
Дядька дернулся в кресле, заломил руки перед своим лицом и проговорил самому себе, чуть ли не криком:
— Я же оттуда только выехал! Боже, зачем Петрозаводск?
С других кресел на него зашикали, все пассажиры недовольно зашевелились.
Я притворился спящим и постепенно действительно заснул.
5
А в Питере вовсю сыпал весенний дождь. Сдал вещи в камеру хранения, присел на креслице в зале ожидания, дабы переждать пару часов до 8 утра, когда уже можно будет потихоньку двигать на Нарвскую, где неподалеку располагался офис ангажировавшей меня компании. Только закрыл глаза, как по ноге вежливо постучали. Передо мной возвышался с постным выражением лица типичный вокзальный мент.
— Сержант Йухко Йухкович. Попрошу ваши документы.
Я протянул ему паспорт. Гражданский, не моряка. Он внимательно его изучил, вернул мне и без лишних слов ушел по маршруту. Я остался на месте. Честно просидел с закрытыми глазами полчаса, когда снова ко мне подошел уже другой мент.
— Старший сержант Йухко Йухкович. Документы.
Я вытащил паспорт.
— Цель вашего приезда в Петербург?
— Проездом. Сегодня в 16.50 у меня самолет.
— Почему здесь сидите?
— На улице дождь. Офисы открываются только в десять.
— Можно на ваш билет взглянуть?
Я протянул свой автобусный квиток. Он прочитал старательно, повертел в руках.
— А на самолет?
— На руках пока нет. В офисе получу.
Мент вернул мне билет и уже, молча, собирался в оговоренный инструкцией путь, но я его остановил.
— А почему вы меня постоянно проверяете?
Тот усмехнулся, осознав, что он не первый проявляет бдительность.
— Да ориентировка имеется, — неожиданно человеческим языком ответил мне. — Эстонца одного ищем.
— Что, разве я похож на эстонца?
Без тени улыбки он ответил:
— Похож.
И ушел, изображая ленивую походку, на самом деле старательно изучая толпу.
Пришлось и мне уходить. Пес его знает, что у других ментов будет на уме. Не стану-ка их нервировать. Обычно органы правопорядка вниманием меня обделяли, чем я был даже доволен. Сегодня, видимо, исключение. Уже спускаясь в метро на Лиговке, обнаружил еще одну бдительную харю в серой форме со старшинскими лычками. Бывший мой сослуживец по армейским годам, Казак собственной персоной. Ну, эта гнида способен на задержание, полную проверку и досмотр. По старой памяти, так сказать.
Я надул щеки, скосил глаза, захромал на обе ноги сразу — то есть слился с толпой. Девушки в коротких юбках уступали мне дорогу, прыщавые юнцы презрительно щерились в след. Удачная маскировка.
На Нарвской дождь был еще сильнее. Ничего более удачного в голову не пришло, как посетить близлежайшее круглосуточное кафе «Большая медведица». В миниатюрном фойе стоял во весь рост белый медведь. Он занимал почти весь предоставленный объем, поэтому приходилось невольно проносить свой чуткий нос в непосредственной близости от побитого ненасытной молью экземпляра. Протискиваясь к столикам, я задрал голову и сказал в наглую желтую морду: «Здравствуй, Умка!» Кем являлось это чучело при жизни, определить было невозможно: ни первичных, ни вторичных, ни даже десятичных половых признаков не наблюдалось. Зато было совершенно ясно, что оно видело с высоты полуострова Ямал, как за тридевять земель в тридесятом царстве, тридесятом государстве крестили царя Гороха. А нафталином медведь пользовался как дезодорантом. Потому и не потел.
Чашечка кофе ударила по моему самолюбию, приравненному к рачительности, как бокал хорошего пива в приличной пивной. Или бутылка средней водки из магазина. Как ни растягивал я пахнущее сигаретами пойло из наперстка, однако снова надо было идти под дождь, коротать резиновое время. Протягивая приличную составляющую своего кошелька в качестве оплаты за прекрасно проведенное время, я не удержался и сказал вялой и безразличной мартышке, то есть официантке: «Ну, вы и жлобы!» Та только плечами пожала. Медведь повилял мне хвостом на прощание.
Пришел я в офис мокрый, аки мышь. Наверно, вид мой был очень несчастный, потому как добрая тетя повар предложила мне горячую кружку настоящего кофе с молоком, потом еще и добрую яичницу с доброй колбасой. А какой-то участливый дядя протянул трубку, чтоб я позвонил домой: «Ничего, фирма не обеднеет». Потом оказалось, что это был охранник. Эх, не на своем месте он сидит! Директором должен быть! А спустя полчаса начали потягиваться и клерки, в том числе и моя визави Екатерина.
Весь курс молодого бойца, проводимый энергичной и решительной Катей, занял от силы пятнадцать минут. Я подмахнул контракт, взял судовые роли, взял лист с номером ПиТиЭй (по которому, собственно говоря, мне и должны были выписать билет в кассе аэропорта) и уже собирался мчаться к капитану порта, чтобы заверить подписью и печатью мою прописку по судну в паспорте моряка, но тут Екатерина вместо прощания предложила пройти в соседний кабинет.