Иначе — это МИФ
Шрифт:
— В зависимости от того, куда ты хочешь направиться, выстраиваешь в ряд разные символы, а потом просто нажимаешь кнопку — и…
— Минуточку! — воскликнул Фрумпель. — Мы еще не договорились о цене за него!
— Цене? — переспросил я.
— Да, цене! Эти штучки, знаете ли, не растут на деревьях.
— Если ты припомнишь, — буркнул Ааз, — ты все еще у нас в долгу по нашей последней сделке.
— Достаточно верно, — согласился девол, — но, как вы сами заметили, И-Прыгатели — редкость. Настоящий коллекционный товар. Будет только справедливо,
— Фрумпель, мы слишком спешим, чтобы спорить, — объявил Ааз. — Сразу тебе говорю, что мы готовы поднять цену по сравнению с нашей первоначальной сделкой, и ты можешь либо принять, либо отказаться от нее. Достаточно справедливо?
— Какая цена у вас на уме? — спросил Фрумпель, нетерпеливо потирая руки.
— Твоя жизнь.
— Моя… О! Я понимаю. Да, это… гм… будет приемлемой ценой.
— Удивляюсь я тебе, Фрумпель, — вмешался я в разговор. — Спустить так дешево коллекционный товар.
— Брось, малыш. — Ааз переналаживал обозначения на И-Прыгателе. — Давай двигать отсюда.
— Секундочку, Ааз, я хочу забрать свой меч.
— Оставь ею. Мы можем захватить его на обратном пути.
— Скажи-ка, Ааз, много ли времени требуется на это путешествие между измерениями?..
Стенки лавки Фрумпеля вдруг растворились в калейдоскопе цветов.
— Не долго, малыш. Фактически мы уже там.
И верно.
ГЛАВА 17
“Чудеса всех веков собраны для
вашего назидания; наставления и
наслаждения — за цену”.
Хотя я знал, что мое родное измеение было не слишком колоритным, на самом деле я никогда не считал его тусклым… пока не увидел впервые Базар на Деве.
Несмотря на то, что и Ааз и Фрумпель и даже бесы упоминали этот феномен, я никогда по-настоящему не пытался представить его себе. Оно и к лучшему. Все, что я смог бы нафантазировать, реальность превратила бы в карлика.
Базар, казалось, бесконечно тянулся во всех направлениях, насколько видел глаз. Палатки и ларьки всех форм и цветов собрались в неправильные группы, налезая друг на друга, стремясь занять побольше места. И всюду сновали тысячи деволов всех возрастов и описаний. Высокие деволы, толстые деволы, хромые деволы, лысые деволы — все суетились, начиная производить впечатление одной бурлящей массы с множеством голов и хвостов. В толпе изредка встречались и другие существа. Некоторые из них походили на ожившие кошмары, в других я не признавал существ, пока они не двигались. Но все они производили шум.
Шум! После моей уединенной жизни с Гаркиным Твикст показался мне шумным, но гам, атаковавший сейчас мои уши, не поддавался никакому описанию. Из глубины окружавших нас ларьков слышались вопли, странные булькающие звуки, и глухие взрывы, состязавшиеся с постоянным гвалтом торга. Жалобно ли плача, гневно ли рявкая или демонстрируя окружающее полное безразличие, но весь торг приходилось вести во всю силу легких.
— Добро пожаловать на Деву, малыш! — широко провел рукой Ааз. — Какого ты о ней мнения?
— Тут шумно, — заметил я.
— Что?
— Я сказал, тут шумно! — крикнул я.
— А, ну да. Тут немного оживленнее, чем на вашем среднем Фермерском рынке на Рыбачьей пристани, но есть и более шумные места…
Я готов был ответить, но тут на меня налетел прохожий. Глаза у него, или у нее, размещались вокруг головы, а вместо рук имелись щупальцы.
— Взклп! — произнесло оно, махнув щупальцем и двинулось дальше.
— Ааз?
— Да, малыш?
— Мне только что пришло в голову. А на каком языке говорят на Деве?
— Хмм? О! Не беспокойся об этом, малыш. Здесь говорят на всех языках. Не вылупился на свет еще такой девол, который упустит возможность продать только потому, что не говорит на нужном языке. Просто оброни несколько слов по-пентюхски, и они приспособятся достаточно быстро.
— Ладно, Ааз. Ну, а теперь, когда мы здесь, куда мы направимся для начала?
Ответа не последовало. Я оторвался от Базара и взглянул на своего напарника. Он стоял, не двигаясь и нюхал воздух.
— Ааз?
— Эй, малыш, ты чувствуешь это? — восторженно спросил он.
Я понюхал воздух.
— Да, — поперхнулся я. — Что сдохло?
— Брось, малыш. Следуй за мной.
Он погрузился в толпу, не оставив мне иного выбора, кроме как идти по его стопам. По пути руки дергали нас за рукава и различные деволы высовывались из своих ларьков и палаток, подзывая нас, но Ааз не замедлял шага. Я не мог разглядеть повнимательнее ничего из того, мимо чего мы проходили. На то, чтобы не отстать от Ааза, требовалась большая часть моей сосредоточенности. Одна палатка, однако, приковала мой взгляд.
— Смотри, Ааз! — крикнул я.
— Что?
— В той палатке идет дождь!
Словно в ответ на мои слова из палатки донесся раскат грома и треск молнии.
— Да, ну и что? — скользнул по ней равнодушным взгляд Ааза.
— Что, там продают дождь?
— Нет. Приборы управления погодой. Они рассеяны по всему Базару, чтобы не скоплялись в одном месте. В этих приборах что-то интерферируется друг с другом.
— Все витрины такие зрелищные?
— Это не зрелищность, малыш. Тут, бывало, устраивали торнадо, пока не пожаловались хозяева других ларьков, и им теперь приходится ограничиваться демонстрацией укрощенного материала. А теперь поспешай!
— А куда мы вообще направляемся, Ааз. И что это все-таки за запах?
Отталкивающий аромат становился заметно сильнее.
— Это, — торжественно возвестил Ааз, останавливаясь перед куполообразной палаткой, — запах изврской кухни.
— Еда? Мы прошли весь этот путь только для того, чтобы ты мог пообедать?
— В первую очередь, малыш, первоочередное. Я не пробовал приличного обеда с тех пор, как Гаркин отозвал меня прямо с вечеринки, и посадил на мель в вашем идиотском измерении.