Иначе жить не стоит
Шрифт:
Игорь пробовал заговорить — разговора не получилось. Отстал — все равно те двое молчали как немые.
До поезда оставалось четверть часа. Лелька подсчитала, что ей придется бежать обратно, иначе опоздает на работу. Помолчали.
— Я тебе всю правду написал. Я не хотел по-подлому, — вдруг сказал Никита, и губы у него затряслись.
— Я знаю. — Лелька обняла его и поцеловала в губы. — Ты жди. Жди! — добавила она и, не прощаясь с Игорем, побежала обратно.
Никита и Игорь смотрели, как удаляется ее темная фигурка по мутно
Игорь зашел в дом первым, Никита остался на улице. Кузьма Иванович прочитал письмо Матвея Денисовича про себя, сказал: «Так!» — и начал собираться на работу. Потом спросил: «Где же он?» Узнав, что на улице, усмехнулся: «Стыдно на глаза показаться?» И ушел.
Зато мать схватила Игоря за руку и подробно допросила, что и как случилось. По-настоящему встревожила ее не выходка Никиты и не увольнение с работы, а то, что тут замешана любовь. Кто она, та девушка? Чего от нее ждать? А когда вошел Никита, обняла, заплакала и начала кормить и сына, и его товарища.
Игорь пробегал весь день по делам экспедиции, а к вечеру снова зашел к Кузьменкам. Мать кивнула наверх — там Никитка.
В комнатке под крышей было жарко, Никита открыл обе двери и сидел за столом в трусах и майке. На столе, связанные, лежали те книги, что Никита увез с собою прошлый раз, таскал с места на место, да так и привез назад. Сам Никита читал Пушкина.
— И почему это я раньше красоты не понимал? — задумчиво проговорил он. — Вот бывает другой человек — и малограмотный, и сиротой рос, а понимает. Я только песни любил.
Не понимал… любил… Задумываться стал Никита?.. Игорю хотелось спросить, как он собирается жить дальше, но Никита и сам заговорил об этом:
— Отец в шахту гонит, а я не хочу. Я ж буровой мастер. Говорят, в геологический техникум таких, как я, в первую очередь принимают. Если семилетка есть.
— А у тебя есть?
— Документ есть, а знаний нету. Готовиться буду. Палька Светов подсобит, я думаю. Вместе когда-то в школу бегали.
Знакомое имя напомнило Игорю девушку с горячими карими глазами и мягкой речью, таившей в каждом слове девичью поощряющую смешинку. Сестра Светова? Кажется, да. Катерина. А что, если зайти к Павлу и повидать ее? Пригласить в кино или погулять? Отец надавал поручений дня на три, вечера как-то скоротать нужно…
— Сторожев думает: выгнали, так и пропал! — говорил Никита. — Я себя не выгораживаю, а только рано он на мне крест поставил. Я еще покажу ему Никиту Кузьменко!
— Покажешь, если не сорвешься. — И, не сдержавшись, спросил. — С Лелей-то как у тебя?
Никита счастливо улыбнулся и ответил пословицей:
— Суженого на коне не объедешь.
Игорь подумал не о нем, а о себе: бывает же на свете такая любовь, почему ж у меня не было? Гулял с девушками, изменял, влюблялся и остывал, а где-то, значит, и меня ждет суженая, которую не объедешь?
От Никиты Игорь завернул к
— Я в садочке подожду.
Ему нравилось само слово «садочек» и нравились здешние молодые садочки, тонкие ветви, склоняющиеся под грузом яблок, жужжание пчел, пряный запах паданок. В этом крае, где господствовал черный цвет угля, свежесть недавно посаженных деревцев была особенно радостной.
— Яблочком угоститесь, — сказала вдогонку мать.
Игорь сорвал и надкусил яблоко, обошел первую яблоньку и вдруг увидел прямо перед собой очень стройные загорелые, женские ноги. Стоя на табуретке и пристроив плетенку между ветвями, Катерина обирала яблоки.
— А я думаю: чьи это прекрасные ножки прямо с неба спускаются? — весело заговорил Игорь. — Здравствуйте, Катерина!
Она оглянулась, сухо сказала:
— Здравствуйте.
— Не узнали?
— Узнала. Держите плетенку.
Она подала плетенку, оправила платье и осторожно спустилась, нащупывая босой ногой землю. Игорь с удовольствием смотрел на узкую ступню, искавшую опоры, на крепкую фигуру, в которой все привлекательно. Однако вид у Катерины был хмурый, на Игоря она даже не взглянула. Стояла, отвернув красивое, равнодушное лицо.
— Что вы такая сердитая, Катерина? Или я не вовремя?
Катерина не ответила и впервые глянула ему в лицо. Странный это был взгляд — темный, глубокий и очень выразительный, только не понять было, что он выражает. Она стояла совсем близко, в простеньком платье, сбившемся у пояса, босая, с небрежно закрученной косой, — обыкновенная дивчина, собиравшая яблоки со своих четырех яблонек. А смотрела издалека, будто с другого берега.
— Я вашего брата жду. Можно мне посидеть с вами?
— Сидите. Только мне яблоки обобрать нужно.
— Так вместе веселее!..
Она молча пересыпала яблоки в большую корзину и, повесив на локоть плетенку, пошла к третьей яблоне. Игорь переставил табуретку, предложил свою помощь.
— Лезьте, если не упадете, — равнодушно разрешила Катерина. Скрестила руки под высокой грудью и молча наблюдала, как Игорь снимает яблоки, изредка подсказывая: там еще одно!
Игорь припоминал, как легко и весело было с нею в прошлый его приезд, как сама собою завязалась между ними приятная, волнующая игра и как не хотелось уезжать от нее в тот вечер. Будто подменили ее!
Игорю скоро надоело возиться с яблоками, он соскочил с табуретки и сказал, стараясь пробиться через ее отчужденность:
— Все! Поэксплуатировали — и довольно. Давайте-ка сходим в кино или в парк. Я же гость, один заблужусь.
— Не могу я, — качнув головой, сказала Катерина. — Да и брат вот-вот придет. Вы же к нему пришли.
— А мне с вами приятней.
В карих глазах мелькнул давний лукавый огонек, но и огонек был далеко — на другом берегу.
— Спасибо, мне сегодня некогда.