Инара

Як Ева

– Не волнуйся, мы просто ближе к Черте. Эхо – это её игра, – прошептал Софрон. Инара хотела спросить, почему он говорит шёпотом, но уже было открыв рот, поняла сама. Так не было угрожающего эха. На фоне тишины, оно действительно пугало. Зевнув снова, Инара присела рядом со спутниками. Софрон протянул ей уже достаточно остывшую тарелку, в которой угадывался грибной суп. Девушка улыбнулась. Наставник сам делал такие и учил Инару. И если у юной хранительницы достаточно редко получались ароматные блюда, то наставник научился использовать дары природы лучше, чем кто бы то ни был. В этот раз девушке не удалось избежать мытья посуды, хотя Игнат упорно и предлагал свою помощь. В итоге помощь юноши заключалась в том, чтобы проводить до реки и обратно к Софрону. И даже эта река казалась Инаре слишком… безжизненной. А может и мёртвой? Хотя нет. Вода была такая же, также куда-то текла, даже очень тихо, но журчала. Но в ней не было рыбы и даже водорослей видно нигде не было. В книгах, которые читала девушка, эта безжизненность показывалась как что-то страшное, безумно пугающее. Но сейчас Инара чувствовала лишь спокойствие. То, к которому стремятся все прийти на медитации, то, которое присуще только истинным храбрецам. Или это было всё-таки безразличие? Пожалуй, нет. Всё же спокойствие.

– Почему он на меня так смотрит? – растерянно спрашивал у кого-то Игнат о подобранном Инарой щенке.

– Съесть хочет, конечно! – отмахнулся Софрон. Отчего-то, несмотря не редкие шуточки в отношении юноши, мужчина был крайне серьёзен. Что-то беспокоило его. Он поджал губы, наблюдая, как его воспитанница играет с животным. И улыбается щенку, скачущему рядом с ним. Вернее наоборот. А хотя так тоже нормально. Именно воспитанница была причиной беспокойства. И, вроде бы, надо смириться с тем, что Инара уже почти совершила всё, что было необходимо от неё миру, что та маленькая девочка, которую растил Софрон, уже выросла, но… От осознания всего этого, на душе Софрона скреблись кошки. И, как бы то ни было странно, больше от второго, чем от первого.

Трава начала приобретать бордовый оттенок. Стоило остановиться. При последнем разговоре с Судьбой, он ясно дал понять Софрону, что именно в этот момент начнутся действительно испытания. И от каждого из их тройки, от каждого решения, даже каждого движения зависит судьба всего мира, зависит, дойдут ли все братья до цели, или их всё же удастся остановить.

– Всё в порядке? – поинтересовался Игнат, заметив напряжение Софрона.

– Да, – сухо ответил тот, – Твоему питомцу не помешало бы освежиться, – указал мужчина на реку, вдоль которой они сегодня шли. Щенок и правда стал считать хозяином именно Игната, а не спасшую его Инару. Почему? Непонятно. Инара осталась рядом с Софроном, наблюдая, как Игнат и почему-то всё ещё безымянный пёсик играются в реке.

– О чём ты мечтаешь? – вопрос наставника застал юную хранительницу в тупик. Она не знала, как ответить, ведь всё, что принято отвечать у неё или уже есть или ей и вовсе этого не хочется.

– Ну… Э-э-э-э… Я не знаю! О счастье?

– Счастье – это замечательно! Но… Что для тебя счастье?

– Эм-м-м… Совершать хорошие поступки, испытывать положительные эмоции, понимать, кто я такой и зачем нужен.

– Это всё? – приподнял бровь Софрон. Инара округлила глаза. Потом, наоборот, опустила их, смущённо улыбаясь.

– Может ещё любовь? – спросила она.

– Любовь бывает разная, Инара, – как-то грустно усмехнулся наставник.

– Любовь… Между… – девушке было некомфортно говорить об этом, особенно после того, как наставник лично закрывал все подобные темы, – между мужчиной и женщиной. Когда они любят друг друга, то этой любовью пропитано всё вокруг. И это и приносит счастье, – несмотря на то, что сама Инара всем сердцем верила в сказанное, слова её звучали неуверенно. Она не знала, как отреагирует наставник. Это немного пугало девушку.

– Хорошо. А если любовь не взаимна? Или прошла? Или один из пары… Исчез? – Софрон смотрел прямо в глаза своей воспитаннице. И она поняла, что интересует наставника вопрос уже не про счастье.

– Значит судьба не желает им счастья. Или счастье будет лишь у одного, у того, кто любит или того, кто остался, а не ичез.

– Почему же? Один он ведь будет страдать?

– Он будет счастлив, что эти страдания достались ему, а не возлюбленному. Ну или… Если любовь не настолько искренняя, хотя бы счастлив, что испытывает такие прекрасные чувства. Даже если не сразу сам понимает.

– Пожалуй, всё так. Но будь осторожна с чувствами. Не влюбляйся в кого попало, а тем более в малознакомых людей, даже если вас объединяют самые важные вещи, – сказал Софрон. Он был уверен, что Инара поняла его. Хотя сейчас и сделает вид, что нет. Ведь так легче. Так не страшно. А главное, так всегда понятнее.

– Эм-м-м… Ладно, – пожала плечами девушка. Всё было так, как и думал Софрон. И, несмотря на то, что он изо всех сил надеялся на благоразумие юной хранительницы, внутри его скрывалась мысль о том, что она не послушает своего наставника в этом вопросе. Что ж. Значит, так тому и быть.

Глава 11

Казалось, этот путь никогда не закончится и тем, кто должен послужить миру, никогда не удастся добраться до какой-то там Черты. Однако, эта, в какой-то степени монотонная дорога, в каждого вселяла покой.

Для Игната это казалось очень странным. Он, как и Софрон с Инарой, перестал чувствовать усталость и даже стал забывать о голоде. Даже о необходимости поспать напоминал Софрон. Юноша не чувствовал никакого раздражения, хотя у себя на родине ему начинал казаться невыносимым каждый человек, с кем он проводил более трёх дней.

– Мы ступили на святые земли, – сказал Софрон.

– Для кого они священны? Для вас или..? – уточнил Игнат. Инара, в отличие от Софрона, не поняла, что хотел спросить Игнат. Ведь то, что свято для кого-то одного, то свято для каждого. Будь то чей-то Бог, чья-то память или чья-то семья. Хотя, Софрон рассказывал, что людям, которые живут снизу, очень сложно это объяснить.

– Для всех. Будьте внимательны. Эти земли вселяют покой, но и скрывают множество испытаний. Испытаний для души, – ответил наставник, принимая внутреннее умиротворение.

До Игната донеслись какие-то голоса, складывающиеся в песню. Поняв, что это за мелодии, он замер. Церковные песнопения? Но ведь эти земли святы для всех, а не только для православных?

Инаре было знакомо это чувство. Иногда ей удавалось его достичь во время медитаций или просто во время отдыха. Она не так сильно удивилась доносящимся до неё голосам. Таким тёплым. И уже знакомым. Она не могла разобрать слов, но чувствовала это тепло, такое родное. Раз родители смогли пробраться в сон, то почему бы им не говорить с ней и здесь.