Иная Богемия
Шрифт:
Кинских достала телефон, снова попытавшись его включить. Не вышло. Энн переживала за Эда, который побежал в другую сторону и мог вполне угодить в руки градным стражам.
Энн оттянула рукав куртки, чтобы посмотреть который час. Сколько раз намеревалась купить смарт, но расставаться с антикварными часами, подаренными дедом, не хотела. Часы показывали полночь. Карл тоже взглянул на циферблат.
– Нам нужно спешить. До рассвета осталось мало времени.
Она отвернулась, услышав шум за оградой. При этом думала: «Точно сумасшедший. А то, что он помолодел у меня на глазах, я обязательно обдумаю и постараюсь логически объяснить себе позже».
–
Энн повернулась, да так и застыла. Карл оскалился, показывая острые, как шпили собора Вита, клыки. Его лицо превратилось в жуткую маску, руки почернели до локтей, из пальцев вылезли черные когти. В глазах словно разлилась кровь. Кинских попятилась, натыкаясь на надгробия, не способная что-либо сказать или хотя бы моргнуть. Ей словно дали заглянуть в сам ад, приоткрыв створку.
– Ты…
Она хотела спросить, вампир ли он, но произнесла лишь:
– Кто ты?
Он пошатнулся, снова обхватив руками горло. Клыки Карла исчезли, когда он облизал губы.
– Я спал в гробу, прыгнул на немыслимую для человека высоту и отрастил когти. Кто же я, по-твоему?
Она промолчала, не собираясь отвечать. Напуганная и растерянная. Он медленно приблизился и наклонился к ее лицу, совсем близко, так, что их глаза оказались на одном уровне.
– Неужели влколак не знает о существовании своих врагов?
Энн нахмурилась, не понимая, почему он снова так ее называет. Он принюхался, почти прижавшись носом к девичьей щеке, и протянул:
– Так ты не знала, кто ты. Славно.
«Да уж, славно, ничего не скажешь», – а вслух произнесла твердым голосом:
– Я никуда не пойду, пока ты мне не объяснишь, зачем возвращать корону.
Карл поморщился, но ответил:
– Это долгая история. Если коротко: не вернем венец – падет завеса, охраняющая границы Богемии от упырей [11] .
Энн закашлялась, подавившись воздухом. Она помотала головой, но продолжала идти, петляя вдоль могил.
– Забирай корону, – предложила она, при этом лукавя. – И на этом наши пути разойдутся.
11
Упырь – от чеш. Upir (упир) – вампир.
– Только тот, кто взял ее, должен положить обратно до рассвета.
Кинских хмыкнула и сжала губы, покусывая внутреннюю сторону щеки. Она ни на грамм не прониклась историей о короне, завесе, считая бредом. Упрямо заступила Карлу дорогу и приподнялась на цыпочки. Внутренний скептик требовал проверить, правда ли она увидела клыки или это ей почудилось.
– Что вы делаете? – изумленно спросил Карл.
– Хочу потрогать клыки, – тоном безумного исследователя ответила Энн.
Пальцами она бесцеремонно приподняла верхнюю губу Карла, как тут же он больно схватил ее за кисть и оскалился. Тонкие, длинные, неестественно белые клыки оказались возле лица Энн. А потом на глазах втянулись в десны, уменьшаясь до состояния почти обычных человеческих зубов. Слишком острых зубов.
– Больше не делайте так!
Ночи еще были недостаточно теплыми, и в толстовке Энн била дрожь. Она находилась в каком-то ступоре, в то же время ощущая, что все происходит на самом деле. Он реален, с клыками и прочим.
«Если он реален, так, может, дед говорил правду, и все легенды рода – настоящие? Да нет, чушь это все. Я поверю в упырей и влколаков, когда старые короли восстанут на благо Чехии. И то буду сомневаться. Легенды на то и легенды, чтобы веселить народ».
Когда они выбрались с территории кладбища, мужчину ослепил свет фонарей и витрин магазинов. Карл вздрогнул и шарахнулся в сторону от звука проезжающей мимо машины. Он крутил головой, смотря на огни и дома с освещенными окнами. Щурился от света и жадно рассматривал редких прохожих. Энн наблюдала за ним, не веря и пытаясь убедиться, что Карл и правда тот, за кого себя выдает. Она все ждала от него неточности, какого-то подвоха, чтобы объяснить себе нечеловеческую силу и способность выдвигать клыки.
То, что этот нечеловек пролежал в гробу, как он утверждает, целые столетия, ничуть не сказалось на его умении ориентироваться в Праге. Они шли полуподземными ходами, слушая, как сверху доносились звуки сирен, затем ненадолго ныряли в проулок, и Энн видела красно-синие огни полицейских машин и вертолет в небе. Карл часто морщился и дергался от громких звуков, а когда увидел в небе вертолет, потрясенно застыл.
Энн не хотела отдавать ему корону и не представляла, каким образом вернуть ее на место. Полиция и специальный военный отряд, охраняющий реликвии, скорее всего, полностью оцепили периметр Пражского Града. Она решила выждать подходящий момент и снова попытаться сбежать от Карла.
В очередном повороте на узкую улочку Старого города она поняла, что пора. Юркнула в узкий проход между домами. Задыхаясь, побежала, закинув рюкзак на плечи, пробитую руку жгло. За Энн никто не гнался, туристы и клубные завсегдатаи попадались на пути все реже и реже. Через три улицы Кинских решила пройти тоннель и сесть на ночной трамвай.
Над ней что-то пролетело. Она остановилась, задрала голову, но увидела лишь огромную тень. Не успела сделать шаг, как врезалась в знакомое пальто.
– Ты не сможешь сбежать, Анета. Я быстрее и найду тебя буквально везде. – Лицо Карла, скрытое бородой, ничего не выражало, но во тьме его глаз снова зажглись красные искры.
Страх скрутил живот колючей проволокой. Энн попятилась, собираясь снова пуститься в бегство, но его следующие слова заставили застыть на месте.
– Я могу убить любого жителя города. Любого, кто сейчас пройдет мимо. Смерть невинного человека ляжет грехом на твою душу.
Видя его клыки, царапающие губы при разговоре, Энн боялась и за свою жизнь. А страх, как известно, заставляет подчиняться. Она дернулась, но постепенно слова Карла достигли затуманенного паникой сознания. А когда в переходе показалась молодая пара, Кинских тяжело вздохнула и, сняв с плеч рюкзак, протянула Карлу.
– Забирай и отпусти меня.
Карл не взял рюкзак, хоть ему этого очень хотелось, судя по тому, как руки потянулись к короне.
– Я не могу ее взять. И повторяю: вернуть венец до рассвета должен тот же человек, который его взял, иначе…
– Завеса падет, – закатив глаза, договорила Энн его фразу, сказанную ранее в могильной яме.
– Да.
Она повесила рюкзак на левое плечо и подняла голову. Пражский Град освещался тысячами огней, а на его стенах отражались синие пятна проблесковых маячков. В небе так и кружил вертолет, пронизывая постройки внутри президентской резиденции белым светом мощных прожекторов, установленных на носу. Энн невольно сглотнула и, взяв мужчину под локоть, прогулочным шагом потянула за собой.