Иная судьба. Книга I
Шрифт:
— Эй, наверху! — зычно окликнул капитан.
Не успело эхо раствориться в туннеле входа, как сверху, в башне, послышался топот, в бойницы высунулись две физиономии в знакомых чёрных шлемах.
— Здесь, господин капитан! — весело заорал один из рейтаров. — Не извольте гневаться, караул только что сменили! Пришлось малость… того… Решётку опустили, дурни… Уже поднимаем! А с вами кто?
— Посланец от монсеньора, — коротко ответил капитан. И тронул повод коня. Проезжая через длинный тоннель, глянул вверх. Неаккуратными дырами зияли отверстия, из которых в старые времена лились на осаждающих кипяток и смола. Отголоски прошлых войн… Сейчас таких методов уже не используют,
Барон де Бирс не был хорошим хозяином, в чём господин Модильяни изволил в который раз убедиться. И снова мысленно попенял себе за то, что перед женитьбой его светлости при запросе о состоянии дел опекуна невесты удовлетворился отчётом управляющего де Бирса. По бумагам выходило, что в хозяйстве относительный порядок. Иногда людишки ленились, ну, бывает, приходилось подгонять, наказывать… Задним числом Винсент сообразил: отчёт был составлен умно. Вот ежели бы на бумаге всё было гладко, тишь да благодать — этому ни он, ни герцог не поверили бы. А так — Жильберт лишь кивнул, и послал Винсента проинспектировать деревушки, предназначенные в приданое Анны. Поскольку — приграничье. И, надо сказать, в тех-то селениях капитан почти не нашёл недостатков в управлении… К тому же, ехал он вдоль границы, решив заодно проверить и соседние гарнизоны, по иной дороге, нежели сегодня, то есть баронских земель не пересекал и творимого безобразия не увидел. Впредь наука…
На открытом широком дворе цвингера лейтенант Лурье, младший офицер, помощник Винсента, с удовольствием пропесочивал двух нерасторопных малых, замешкавшихся с переноской какого-то тяжёлого бруса.
— Р-р-разгильдяи! Оболтусы! Совсем от руки отбились! Это ж надо додуматься, — пояснил, ничуть не удивившись появлению капитана, — ворота день и ночь нараспашку, потому, что эти умники, трам-та-ра-рам, засовы пустили на растопку! Железо поснимали и пропили, а дуб, морёное дерево, пустили на растопку, чтоб их, в душу, в бога мать… Прошу прощенья, — спохватился лейтенант и церемонно поклонился духовному лицу. — Не заметил вас сразу, брат…
— Тук. Брат Тук, — ответствовал монах, спешиваясь одновременно с капитаном. — По поручению его высокопреосвященства.
Лейтенант уважительным взглядом окинул широкие плечи смиренного слуги Господня, могучую грудь, которую никакой сутаной не замаскируешь, ручищи, в коих дубина или меч куда уместней кадила… Умеет епископ подбирать людей, ничего не скажешь.
Сделал знак расслабившейся парочке, чтобы волокли свою ношу далее. Не отвлекаясь больше, доложил руководству по всей форме:
— Господин капитан, замок полностью захва… под контролем. Барон под домашним арестом, гарнизон усмирён…
— Сопротивлялись?
— А как же! Четверых, самых прытких, сунули в тюрьму до вашего решения.
Капитан кивнул одобрительно.
— Что с управляющим?
— Там же, в подвале, с двумя помощниками. Больно подозрительные рожи, я и их велел повязать и рассадить по разным камерам, чтобы не сговорились. А вопили как резаные. Громче барона.
— С ним мы сейчас и поговорим… Обыск делали?
— Так точно. Нашли мелочь какую-то, ничего существенного.
— Бумаги, отчёты?
— Это есть, всё опечатано. Они их даже не прятали, на виду держали.
Капитан задумался. Окинул взглядом двор, глянул выше. На крепостных стенах расхаживали, зорко посматривая, знакомые чёрные фигуры, разбавленные инородными в каких-то неряшливых поношенных латах.
— Кто на постах?
— Часть наших, часть из местного гарнизона, господин капитан. Взял на себя смелость предложить работу наиболее толковым. Есть нормальные ребята, пусть послужат. К тому же, горят, можно сказать, желанием честно служить господину герцогу!
— И зубы у всех целы после предложения? — с усмешкой уточнил капитан.
— Одному пришлось проредить, — не стал вилять Лурье. — Наглядного примера, а также сравнения в размерах и сроках выплаты жалования хватило. Они, хоть и неграмотные, а считать все умеют, особенно в свою пользу.
— Что ж. — Винсент одобрительно хлопнул Лурье по плечу. — Молодец, лейтенант. Не зря я послал сюда именно вас. А теперь — ведите к барону. Начнём с головы…
…Чаще всего паралитиков представляют этакими жалкими развалинами. Филипп де Бирс был развалиной страшной. На широком ложе, перенесённом из спальни прямо в громадный каминный зал, возлежал остов, обтянутый кожей, в рубцах и шрамах от заживших когда-то язв. Даже лысый череп был изборождён следами «поцелуев Венеры», как завуалированно называли проявления отвратительного недуга, от которого барон вроде бы исцелился. Ужасны были высохшие кисти, казавшиеся чересчур крупными на костях предплечий, ужасно, что пальцы на этих кистях были напрочь лишены ногтей, а на лице паралитика не росло ни единого волоса, не то, что бороды и усов — ресниц и бровей не было.
Безволосый полутруп злобно сверкнул запавшими глазами. Капитан поморщился: запах в зале стоял ещё тот, хоть за больным было кому смотреть. Две запуганные девушки робко прятались за столбиками кровати в изголовье, ещё двоих Винсент заметил в отдалении, жмущихся в тени ниши. Ему показалось, что тень под глазом у одной чересчур густа… У одной из дев, стоящих поблизости, красовался на скуле старый синяк, уже пожелтевший, у другой распухла губа.
— Вон отсюда, — негромко сказал Винсент. — Лейтенант, почему рядом с арестованным посторонние?
— Это сиделки, — ухмыльнувшись, пояснил Лурье.
— Лежалки! — рявкнул барон. — Я стар и болен, и не привык мёрзнуть в постели. Эти шлюшки греют мои кости. Что вы себе позволяете, капитан как-вас-там? Или я тут уже не хозяин? По какому праву псы герцога распоряжаются у меня в доме?
— Его светлость в собственной стране в е з д е дома, а, стало быть, волен распоряжаться в любом замке так, как ему заблагорассудится, — сухо ответствовал капитан. — Что касаемо ваших прав — последнее в свете недавних событий представляется мне спорным.
Барон, в бешенстве округлив глаза, уставился на капитана. Неизвестно, что он хотел добавить, но только в это время лейтенант Лурье гаркнул девушкам:
— А вы что стоите? Вон отсюда! Все вон, слышали?
Пока старик бессильно задыхался, пребывая в ступоре от неслыханного самоуправства, бедные селяночки порскнули, словно зайчата, в разные стороны. Глядя равнодушно в переносицу барона, капитан заговорил скучным голосом, который, как он знал, пробирал иногда куда сильнее, чем ор или сильнейшие угрозы.