Иная терра
Шрифт:
Математик».
«Делим как договаривались и то, и другое. Мне пятьдесят штук евро и двадцать кило порошка. Остальное вам. О времени ухода сообщу позже.
Иванушка».
«Нет, так мы не договаривались. Я не хочу связываться с наркотой ни под каким видом. Сырье я выброшу.
Математик».
«Свое — выбрасывай, мое — передашь мне вместе с моей долей денег. Впрочем, можешь и свое мне загнать, тысяч за десять евро возьму.
Иванушка».
«Я сказал — нет. Делай, что хочешь — я сказал. Дрянь я уничтожу. Это не обсуждается.
Математик».
«Ты рискуешь. Я могу сию секунду сдать и тебя, и твоих дружков. На меня у тебя ничего нет. Так что делай, как я сказал.
Иванушка».
«Я НЕ БУДУ торговать наркотиками! У меня тоже есть принципы, манипулятор хренов!
Математик».
«Кажется, я достаточно доступно объяснил? Наркотик передашь мне, хотя бы мою треть. С остальным поступай как знаешь. Обещаю, больше дел, связанных с наркотой, я тебе не предложу. Это все, что я могу сделать. И не пытайся меня обмануть — хуже будет. Это не угроза, это предупреждение.
Иванушка».
«Я подумаю.
Математик».
Юкка подошла неслышно, села рядом, обняла одной рукой. Во второй девушка держала небольшой термостакан.
— Хочешь кофе? Я сварила утром, взяла с собой немного…
— Спасибо… — тихо пробормотал подавленный юноша.
— Что случилось? — так же тихо спросила она.
Секунду поколебавшись, Математик рассказал все. Рассказ получился коротким — всего на одну сигарету. Потушив окурок о влажный земляной пол, главарь потянулся за следующей, глухо ругнулся, смяв пустую пачку. Юкка протянула свои.
— Кури на здоровье, — грустно пошутила она. — Знаешь, а я считаю, что ты прав. Наркотики — это самый низ, ниже падать некуда. А мы с тобой — честные бойцы. Да, убиваем — но ведь либо мы их, либо они нас. Наркота же — это предел подлости и гадости. Знаешь, я сегодня там, наверху, одного парня застрелила… молодой совсем, симпатичный, у него, наверное, и девчонка есть, а может, даже родители… Мне первый раз стыдно стало. Но раз он наркоторговец или даже просто как-то в этом замешан — мне его не жаль. Тех, кто этим занимается, только так и надо…
Вместо ответа Математик крепко прижал девушку к себе.
— Ничего, выкрутимся как-нибудь. Я договорюсь с Иванушкой. В конце концов, не зря же он столько времени на нас потратил.
— Вот видишь? Все хорошо будет, не переживай! Пойдем-ка к остальным, я еще бутерброды прихватила, хоть перекусим, а то жрать хочется — жуть как!
Парень рассмеялся, быстро поцеловал ее в губы.
— Хозяйственная ты моя! Эх, поработаем на Иванушку годик, денег скопим, паспорта купим — женюсь на тебе, будем жить по-человечески… Идем!
Подойдя к остальным, Математик автоматически пересчитал команду. Бор, развалившись на подстеленной куртке, нагло дрыхнет, Птиц с Винтом режутся в древние, замусоленные карты, Сыч…
— Эй, — враз севшим голосом проговорил красноволосый главарь. — А где Сыч?
IV. VII
Грешных и святых, нищих и царей земных
Одинаково пытает разная судьба.
— Осталось сорок минут, — простонала Вика. — Стась, пойдем покурим, а? У меня нервы уже не выдерживают…
— Пойдем, пойдем, — он улыбнулся девушке. — Не переживай, малыш. Все получится.
— Мне б твою в том уверенность, — пробурчала та, но все же улыбнулась в ответ.
В курилке, небольшой каморке сразу за актовым залом, было довольно темно и дымно, а еще холодно. Прямо под распахнутым окном сидел д'Артаньян казахской наружности и мрачно смолил сигарету.
— О! Неунывающий командир, — наигранно-веселым тоном поприветствовал он вошедших. — И наша несравненная прима-балерина!
— Азамат, я тебя стукну сейчас чем-нибудь, — проворчала Вика, плюхаясь на скамейку. — И вообще, ты же не куришь!
— Ага, щаз! С вами тут не только закуришь — плясать на потолке научишься. Курю я, просто редко. Думала, только вам двоим можно? Фигушки… А ты не смотри на меня так! — обернулся он к Стасу. — Я только что звонил, он едет, будет через пять минут.
— Я про эти пять минут уже полчаса слушаю!
— Не, теперь и правда пять минут. Он от метростанции шел, когда я звонил последний раз.
— Ну, тогда ладно… — юноша тоже сел, достал из кармана сигареты.
Несколько минут все сидели в молчании.
— Все, пора идти.
Товарищ Азамата, в паре с которым казах должен был показывать фехтовальный номер, все же успел. Высокий тощий парень влетел в актовый зал, едва не сбив с ног Женьку Алфеева, торопливо пожал руку Стасу, кивнул Зулкарнову и помчался переодеваться. Ветровский мысленно поставил галочку — с фехтованием все нормально, репетировали ребята достаточно, музыка под выступление подобрана, все сделано, и огляделся. Что-то еще наверняка надо было сделать…
Последние полтора часа он носился, как белка в колесе. Естественно, половина всего оказалась к нужному времени не сделана и пришлось судорожно пытаться исправлять на месте. Как ни странно, довольно-таки удачно.
Осознав, что сейчас от него точно ничего не зависит, юноша отошел к стене, буквально сполз на стул и прикрыл глаза. Хотя бы пять минут тишины, пять минут спокойствия, когда не надо никуда бежать и не надо ничего делать.
Как ни странно, потревожили его и правда только через пять минут.