Иная. Песня Хаоса
Шрифт:
В тот миг он совсем не напоминал мальчишку. За время работы в кузнице он и так раздался в плечах, стал более кряжистым и мускулистым. В зеленоватых глазах пропал лукавый блеск. Светлая борода достаточно отросла и покрывала исхудавшие щеки. Черты лица заострились. Пожалуй, они оба то ли повзрослели от испытаний, то ли постарели от невзгод.
— А если на тебя нападет Генерал Моль? — снова дрогнул голос Коти.
— Генерал Моль? Тем хуже для него и для наших врагов!
Вен Аур храбрился, но у него самого нервно подрагивали уголки губ. Мальчишка из него исчез, но кто говорит, что взрослым мужам не бывает страшно? Страх — это порой залог жизни. От страха потерять кого-то, оставить в одиночестве, стремятся вернуться, выжить любой ценой. Слепая отвага кидает на копья. И Котя надеялась, что она не захватит возлюбленного во время рискованной вылазки.
— Но ты же… ты же говорил, что превращаться на долгое время в облако тьмы — это опасно, ты можешь… можешь слиться с Хаосом. А это ведь… это ведь смерть у вас так называется?
— Это не совсем смерть. Но… Не бойся! Я смогу вовремя вернуться. Прибегну только в крайнем случае.
Она едва сдерживала себя, ведь с начала лета ей так долго приходилось быть сильной. Самое ужасное лето в ее жизни, проклятое, отмеченное бесконечным страхом. Она нашла успокоение в крепких объятиях Вен Аура, как случалось всегда зимой, в то далекое время. Возможно, именно тогда они были счастливы, вместе, рядом, одни в огромном снежном мире. Теперь же, когда ничто не заставляло скрывать чувства, их разрывал тяжелый удел. Быть человеком означает принимать нелегкие решения — так твердил Вен Аур, а Котя не могла остановить его. Так нужно, понимали они оба, так правильно. И все же невыносимо!
Они еще долго стояли обнявшись, но он ушел в ту же ночь, покинул детинец, отправляясь навстречу смертельной опасности.
14. Два сражения
Нападение случилось на рассвете, когда белесые сумерки растекались туманом. Тогда-то противник наиболее уязвим. И впервые Котя от предельного напряжения смотрела не своими глазами. Она видела сон, но настолько реальный, что в нем мелькали даже запахи — прелая земля, подгнивающий речной тростник, несколько разгоряченных тел, смазанные кольчуги.
Отряд из десяти человек спускался к реке, затем погружался в воду и проплывал между камышей и осоки по одному из ериков в сердце вражеского лагеря. На лицо налипала тина, к коже приставали пиявки. Их с отвращением отлепляли, но старались по возможности не шуметь.
Вместе с отрядом следовал и Вен Аур. Ведь сам же упросил кузнеца отпустить его! Уверил, что вернется. Лучше бы и Котю так же обманул. Иногда лучше солгать для спасения. Но иначе она бы не узрела в вещем сне, как несколько храбрецов, сливаясь с тенями деревьев и избегая отблесков походных костров, скользят по лагерю. Они подбирались к палаткам с едой и оружием.
Они разделились и, кажется, не оставили себе шансов вернуться назад. Вен Аур метнулся куда-то облаком мрака, никем не замеченный. Только уныло завыл пес, когда мимо него пронеслось олицетворение самой ночи. Вскоре пришлось собраться вновь в человеческое тело, но уже с клыками и когтями. Да разве помогли бы они против луков и клинков? Котя испуганно пошевелилась, едва не разбудив себя. Но так бы прервалась загадочная связь.
Вен Аур действовал уверенно и осторожно, это успокаивало. Когтями он полоснул вдоль шеи часового, утащил тело за дерево и проник к обозам с продовольствием. Хватило нескольких уверенных движений кремня над трутом, чтобы высечь искру. Показался едва заметный огонек, высушенная трава занялась, и Вен Аур подложил ее под тряпки, укрывавшие припасы. То же он проделал еще несколько раз, переметнувшись от одной телеги к другой.
— Пожар! Пожар! Тушите! — попытался закричать кто-то, но Вен Аур тут же поразил и врага когтями.
«Доберись до Молниесвета! Убей его! Тогда все прекратится!» — хотела бы сказать Котя, радуясь тому, как споро управляется возлюбленный. Он оказался в своей стихии, действуя, как охотник, скрытно и стремительно. Но вскоре лагерь пришел в движение. С разных концов донеслись крики:
— Пожар! Пожар!
Никто не ожидал вторжения с заболоченного и затерянного среди деревьев ерика. Вен Аур умолчал, что именно он разведал этот путь. Похоже, он не все время проводил в кузнице: облаком мрака летал и над вражеским лагерем и над городом. А Коте ничего не рассказывал, чтобы та не волновалась. Но теперь-то она перенеслась в его сознание. Она так боялась за него, что теперь смотрела его глазами. Жаль, что в ее сердце не перетекала его отвага.
«Вен! Уходи! Уходи оттуда!» — только взмолилась она, когда весь лагерь поднялся по тревоге. Уже полыхали обозы с провиантом, кто-то убил местных оружейников и подпалил шатры, где спали ратники. А Вен Аур упрямо пробирался облаком тьмы вперед. Он лишь изредка возвращался к человеческой форме, тогда связь почти прерывалась. Но с каждым разом картинка вырисовывалась все отчетливее. Он не возвращался целиком к человеческому облику. Когда поднял руку, та оказалась полупрозрачной. Зато горящее полено из костра выглядело однозначно и убедительно. Его Вен Аур закинул в высокий шатер. Ткань запылала быстро, и из него вылетел человек в красном панцире.
«Командир наемников Аларгата! Вен! Вен! Он тебе не по силам!» — ужаснулась Котя, но Вен Аур вновь обратился в облако мрака. Он накинулся на врага и обволок его плотным туманом со всех сторон. В Хаосе люди не выживают, просто задыхаются, и командир наемников не стал исключением, когда его накрыла непроглядная мгла.
Но тогда же Котя почувствовала, как тает человеческое тело Вен Аура. Она не хотела терять его! Не хотела, чтобы исчезло любимое лицо, переливчатые глаза, изогнутые мягкие губы, сильные теплые руки. Так больно терять то, что едва обрела! Да и саму ее душила эта тьма, наваливаясь черной волной.
«Нет! Вен! Нет! Мы оба погибнем!» — воскликнула немо Котя, издавая неразборчивый стон.
— Котя!
Это голос не Вен Аура, это не его теплые руки на ее плече. Кто посмел тревожить? Кому понадобилось? Зачем? Ей был нужен только Вен Аур! Ее Вен Аур! Или он уже растворился в Хаосе? Во имя кого? Во имя проклятого князя? Двоих князей, которые затеяли ссоры за земли? Пропади оба пропадом! Пропади…
— Котя!
Голос повторился, уже более отчетливый и настойчивый. Сварливая бабка Юрена вторглась на поле боя. Нет, что-то не так. Котя распахнула глаза, тяжело дыша. На груди словно лежал камень — так тяжело дался первый вздох после пробуждения. Похоже, она и правда едва не слилась с Хаосом.
— Котя, ты кричала во сне, — испуганно прошелестела Желя над ухом.
— Не мудрено, — фыркнула бабка Юрена. — Будить сразу надо, Желя, а то подружка твоя всех нас перебудила! А руками-то как махала! Того и гляди в глаз ткнет.
Котя покраснела, не представляя, что творилось с ее телом в момент связи сознаний. Но тут же ею овладел предельный ужас.
Вен Аур! Вен!
Она отстранилась ото всех и босая вылетела за порог избы. Рассвет уже переливался зелено-розовыми лучами, но ярче него сквозь бойницы сияло пожарище. Враги помогли городу, когда нарыли вокруг стены насыпей, теперь именно они защищали от огня. Отряд добровольцев выполнил цель. Но кто из них еще оставался живым? Зачем только Вен придумал себе такой долг! Или считал, что так избавит Котю от мучений? Ее сердце разрывалось от тревоги: она не слышала песню! Та прервалась и, как говорил Генерал Моль, настала звенящая ледяная тишина. Полное ничто.