Иная

Хаббард Сьюзан

Он нахмурился, уголки его губ опустились.

— Кто угодно погибнет, если ему воткнуть кол в сердце, — сказал он. — И любой умрет, если сильно обгорит, включая вампиров. Но спанье в гробах, театральные одеяния, потребность в свежих жертвах — это все чушь.

В мире живут сотни тысяч, возможно, миллионы вампиров. Никто точно не знает сколько, потому что в бланках переписи населения этого вопроса нет. Большинство вампиров ведут практически обычную жизнь, как только научаются справляться со своими специфическими потребностями, — это не так уж сильно отличается от любой хронической болезни.

— Как волчанка.

— Я лгал тебе насчет этой болезни, Ари. Прости. Я выдумал ее, дабы наладить отношения с миром. Мне хотелось быть честным с тобой, но я чувствовал, что надо подождать, пока ты подрастешь. Если бы ты оказалась смертной, думаю, ты могла бы с тем же успехом и дальше верить в это. А если нет… что ж, я всегда подозревал, что ты с самого начала знала: это не волчанка.

Однако в некотором отношении вампиризм действительно похож на эту болезнь: чувствительность к солнечному свету, склонность к болям в суставах и мигреням. Определенные лекарства и пищевые добавки, поддерживающие больных волчанкой, помогают и вампирам, особенно в контроле за иммунной системой. «Серадрон» разработал заменители крови, которые с равным успехом используют и вампиры, и больные волчанкой, — побочные результаты исследований в области получения искусственной крови.

— Мы разрабатываем новые лекарства конкретно для нас. В прошлом году начались клинические испытания нового гибрида под названием «полуденный комплекс». Он повышает устойчивость к солнечному свету и подавляет жажду крови.

Должно быть, вид у меня сделался тревожный. В его взгляде вдруг проступило сочувствие.

— Эта часть сказок, к сожалению, правдива.

— Ты убил маму? — вырвалось у меня.

Казалось, чем дальше, тем чаще слова произносились так, как в мыслях.

— Разумеется, нет.

И снова разочарование в глазах.

— Ты когда-нибудь пил ее кровь?

— Ты обещала быть терпеливой, — напомнил он.

Люди придумали для нашего состояния множество смехотворных имен, но папа предпочитал «вампиризм», хотя происхождение этого слова коренится в глубинах мрачной славянской истории. Существуют иные названия процесса превращения в вампира: участники игры называли его «взятием», другие — «трансформацией» или «перерождением».

— Рождаешься, к сожалению, только однажды, — сказал папа. — Хотелось бы мне, чтобы это было иначе.

Свое превращение он называл «изменением статуса».

— После изменения статуса обычно следует период нездоровья, — сказал он.

Я попыталась представить себе, как чувствует себя человек в момент «изменения статуса», но не смогла.

Внезапно я обнаружила, что прикидываю, каково было бы укусить его… да, укусить в шею моего собственного отца. Какова на вкус его кровь?

Тут он бросил на меня такой мрачный, такой грозный взгляд, что я тут же пискнула:

— Извини.

Повисла неловкая пауза, затем он сказал:

— Позволь рассказать тебе, как это было.

Четыре дня он пролежал в полусне, силы покинули отца.

Раз в день Малкольм приходил кормить его. Первый раз было хуже всего. Малкольм вошел, вынул из кармана пальто нож с ручкой из слоновой кости и без всяких церемоний вспорол себе левое запястье. Он прижал отца губами к ране, как новорожденного, и тот сосал пищу.

После каждого кормления он чувствовал себя все сильнее и каждый раз клялся больше не делать этого. Но ему не хватало сил сопротивляться Малкольму.

Однажды, ближе к вечеру, когда отец питался, вошел Деннис.

Вампирская традиция говорит об эротической природе поглощения чужой крови. Папа сказал, что в этих сказках есть определенная доля истины. Он испытывал некое болезненное наслаждение, когда пил.

На лице Денниса читалось потрясение и отвращение. Хотя папе было стыдно, он продолжал пить. Когда он насытился и Малкольм убрал руку, они оба снова посмотрели на Денниса. Выражение его лица изменилось: оно было умоляющим.

Малкольм открыл рот. Отец понял, что он вот-вот бросится на Денниса, и, собрав все силы, крикнул: «Нет!»

Малкольм зарычал.

— Я могу помочь! — воскликнул Деннис. — Вам обоим. Я могу помочь.

В течение следующих пяти дней Деннис доказал, что является папиным лучшим другом.

Отец лежал в постели, временами впадая в горячку от нового приступа голода и ярости на Малкольма. Он рисовал себе картины, как убивает его. В то время он мало знал о вампиризме помимо литературы и кино. Однажды он попросил Денниса принести ему деревянные колья и киянку. Тот вместо этого принес кровь из больницы, которая была не так питательна, как Малкольмова, но оказалась более легко усвояемой. После инъекций отец чувствовал меньший прилив сил, но и меньше возбуждался. Деннис читал ему сводки последних исследований в области разработки искусственной крови и гормонов, стимулирующих повышенную выработку красных кровяных телец костным мозгом. Вместе они начали составлять правила выживания, при которых не требовалось пить кровь живых людей.

Тогда же Деннис познакомил папу с трудами Махатмы Ганди и Далай-ламы. Он читал ему вслух выдержки из их автобиографий. Оба верили в исключительную важность добра и сострадания. Ганди писал о бесплодности мести и важности ненасилия. А Далай-лама писал: «Нет лучше учителя терпимости, чем враг».

Мне пришлось думать с минуту, чтобы уяснить смысл последней фразы.

— Кажется, понимаю, — сказала я наконец.

— Мне потребовалось на это некоторое время, — сказал отец, — но когда понял, ощутил безмерный покой. У меня было такое чувство, что я всегда знал эти истины, но только когда я услышал их облеченными в слова, они по-настоящему начали руководить моими действиями.

В следующий приход Малкольма я сказал ему, что с меня хватит этих людоедских глупостей. С помощью Денниса мне хватило сил вернуться к моим занятиям и жить с моим недугом.

— Малкольм оставил тебя в покое?

— Да, вскоре. Поначалу он пытался спорить. Говорил, что мое место в его лаборатории, поскольку он подарил мне шанс жить вечно.

Но вампиризм не гарантирует вечной жизни. Вопреки премудрости Интернета, которую ты мне принесла, только маленький процент тех, кто изменил статус, живет дольше ста лет. Многих убивают из-за их агрессии и высокомерия. А умирают они так же мучительно, как и смертные.