Инцел на службе демоницы 3: В аду любят погорячее

Блум М.

— Зачем столько? — немного изумленно спросила Лера, оглядывая рассыпавшиеся по постели резинки.

— Ну мало ли, может, нам понадобится еще парочка дублей.

— Я звезда, — заявила она, — я все сделаю как надо с первого раза!

Этот высокомерный тон как ни странно начал меня уже заводить. Круто, если она и в постели такая же горячая, как в разговорах.

— Отлично, — сказал я, — тогда раздевайся.

Лера мгновенно сцепила руки на груди.

— С чего ты взял, что можешь командовать? Ты первый раздевайся!

Каждая ее попытка приказывать все сильнее распаляла желание приказывать в ответ. Это была

как игра, где мы выясняли “кто кого” еще до того, как ляжем в постель. К тому же, если разденусь первым и сниму значок, то есть вероятность, что меня накроет обратками. Так что пусть сначала разденется сама, и тогда у меня просто не останется вариантов. Под ее пристальным взглядом я отошел к камере.

— Что ты делаешь? — проворчала Лера, когда я коснулся пластикового корпуса. — Я уже все настроила!

— Хочу оценить, — отозвался я, глядя в окошке экрана на мрачную девушку около кровати, — будешь ли ты меня возбуждать на экране… Займи позицию, прорепетируем, — добавил я примерно таким же тоном, каким с ней говорила в гримерке Люци.

— Смотри не кончи раньше времени! — бросила она все так же высокомерно и села на кровать, сложив нога на ногу.

Халатик беззастенчиво поехал вниз, обнажая ее бедро. Я нажал кнопку, и в полумраке комнаты ярко мигнул красный индикатор, выдавая, что запись пошла.

— И зачем? — хмуро спросила Лера.

— Мы уже работаем, — ответил я. — Покажи, что ты звезда. Прими позу посексуальнее.

— Да легко!..

Она порывисто откинулась на подушку и завела руки за голову. Грудь соблазнительно поднялась, шелковая ткань до упора натянулась на сочных холмиках, готовая их вот-вот обнажить. Слегка раздвинув бедра, Лера игриво согнула колени. Тонкие розовые трусики, выскочившие из-под халатика, вовсю замаячили перед глазами. У меня даже начало подниматься от такого призывного вида. Увлекшись, я переводил взгляд с Леры на кровати на Леру в маленьком экранчике камеры. В принципе, такая картинка вполне могла бы быть и на очередном глянцевом развороте, если бы только не выражение в ее глазах, будто говоривших, что ее сейчас стошнит.

— Отлично, — оторвавшись от камеры, сказал я, — а теперь давай сделаем что-нибудь с лицом.

— Чего? — Лера вконец скривилась.

— В позе секс вижу, а во взгляде нет. Покажи, что ты меня хочешь.

— Я тебя не хочу, — процедила она. — Поэтому и не видишь!

— Ну тогда постарайся хотя бы для зрителей.

— Какой же ты охреневший!..

Не охреневший, а охрененный. Поверь, ты сегодня почувствуешь разницу.

Продолжая что-то недовольно бормотать, Лера тем не менее закрыла глаза — и выражение ее лица мгновенно изменилось, став мягче и нежнее. Явно сказывался опыт многочисленных фотосессий. Когда она вновь открыла глаза, во взгляде появилась легкая поволока, будто сотканная из томления и желания. Ее губы приглашающе разомкнулись, словно беззвучно спрашивая, с чего я хочу начать. А мне, определенно, нравилось быть режиссером. Возможно, я учусь не той профессии. Оставалось только проверить, как далеко она зайдет под моим чутким руководством.

— А теперь покажи все, — подытожил я. — Снимай халатик.

Лера поджала губы, разом испортив весь эффект.

— Только после тебя!

Звучало

как очередной вызов.

— Стесняешься? — усмехнулся я. — А в журналах не стеснялась… Или тебе там дублера подбирали?

Насупленно уставившись на меня, она потянулась к поясу своего халатика. Пальцы резко рванули завязки, и, взлетев вверх, шелковое облако упало на пушистый ковер около кровати. Лера осталась в одних трусиках, давая моим глазам вдоволь нагуляться по всему остальному, что было кокетливо прикрыто в журнале. Аппетитные полушария, которые я вчера дорисовывал воображением, оказались даже роскошнее, чем я их представлял.

— А чего стесняться? — подцепив их руками, Лера дерзко приподняла грудь и потрясла ею прямо в камеру. — Мы с Люци ее в Штатах делали! Знаешь, сколько она бабла стоит? Да я вообще ей горжусь!..

Словно заведясь от собственных слов, она упала на спину и потянула трусики вниз по бедрам.

— А если тебе мало — то вот!

Розовая ткань мелькнула в воздухе и, стукнувшись прямиком в объектив камеры, упала мне под ноги.

— А теперь, — Лера развела ноги прямо в экран, — раздевайся сам! Сколько можно тянуть!..

А вот такой команде уже хотелось подчиниться. Тем более что думать уже начала не голова, а то, что пониже. Расстегнув молнию на брюках, я стянул их с себя вместе с плавками и, оставшись в одной рубашке, направился к Лере, которая снова села на кровати и свела ноги, немного напряженно глядя на меня. Подойдя к ней почти вплотную, я остановился — так, что активно подрагивающий член замер у нее прямо перед глазами.

— Может, начнем с минета?

За долю секунды ее насупленные брови взлетели вверх.

— Фу! — оттолкнув меня, она залезла на кровать поглубже. — Чтоб ты меня всю обкончал?

— Ну в качественной порнухе, — я забрался в постель следом за ней, — с этого обычно начинается.

— Избавь меня от своих познаний! — поморщилась она. — Снимай уже рубашку, надевай это, — в меня полетел один из разбросанных по кровати презиков, — и вставляй! Хочу закончить этот цирк поскорее!..

Пальцы на лету перехватили резинку. В принципе, предложение звучало не слишком сладко, но пока я смотрел на ее обнаженное тело, у меня не было особых возражений. Вряд ли без значка я внезапно ее расхочу. Расстегнув пуговицы, я сбросил рубашку на тумбочку и потянулся к Лере, которая с демонстративной неохотой придвинулась мне навстречу. Опустившись на простыню, мы оказались так близко, что мой стояк уперся ей в бедро, а рука легла на ее талию и плавно повела вверх, оценивая каждый изгиб. Лера не произносила ни слова, позволяя мне любую вольность. Все было обалденно, смущали лишь два момента: кислое выражение на ее лице и красный индикатор камеры, который, отражаясь, мигал в ее зрачках.

Одна моя знакомая как-то говорила, что камеры раскрепощают. Похоже, ко мне это не относилось. Казалось, с каждой секундой этот чертов индикатор мигал все ярче — он будто проникал мне в голову и давил на нервы, и от этого безмолвного зрителя с отличной памятью на сотни гигабайт хотелось прикрыть все, что учат прикрывать с детства. Стараясь отвлечься, я поднял пальцы еще выше, и роскошное совсем не маленькое полушарие приятно надавило на ладонь. Не знаю, сколько стоила ее грудь, но сделали ее на совесть. Хотя что-то мне подсказывало, что и прежняя версия — натуральная — понравилась бы мне не меньше.