Инцидент. Сборник рассказов

Загуляев Алексей Николаевич

– А ты читал когда-нибудь Солженицына? – спросила она однажды.

– «Архипелаг ГУЛаг». В институте пришлось, – ответил Олег.

– А «Раковый корпус»? – воодушевилась отчего-то жена.

– Нет. Руки так и не дошли.

– А зря. Я сейчас читаю.

– Нашла время, – удивился Олег.

– Ну, это только название страшное. А так-то там про любовь. И это… Ты знаешь, что Солженицын тоже болел раком?

– Знаю.

– А то, что он самоизлечился?

– Думаю, не совсем так. Я в курсе, о чём роман. Ты прочитала там про некий иссык-кульский корень? Ну это же только такой ход для сюжета. Сам Солженицын лечился от семеномы вполне традиционно, в больнице.

– Но бывают же случаи самоизлечения? – не унималась Марина.

– Надо полагать, да, – спокойно согласился Олег и «съел» сразу три чёрные шашки. – Один человек на десять миллионов больных. И не с четвёртой стадией, Марина.

– Ну, я это так, – смутилась супруга, поняв, что и эту партию, уже пятую, она опять проиграла. – Надежда всё равно есть.

– Конечно, Мариш. Куда без неё? На том и весь свет стоит.

– Ох, Олежка, – вздохнула жена. – Ты не против, если я к Ольге сейчас съезжу? Скучать без меня не будешь?

– Поезжай, само собой. Чего ты спрашиваешь? Я кино посмотрю. Потом с Волчком погуляю. Всё нормально.

Волчком звали их пса, тёмненького, с серебристым отливом, беспородного, хоть и очень смышлёного. Он жил с ними уже пять лет. Как только Олег произнёс его имя, тот сразу навострил уши и завилял хвостом.

Вот с этих самых поездок к Ольге и начался Маришкин соблазн. Сначала она ездила к ней раз в неделю, потом раз в три дня, а по прошествии двух месяцев с момента приговора уже через день. Олег понимал, что большая часть поездок с Ольгой никак не связана, но проверить это хотя бы звонком по телефону не решался. Что ему было теперь беспокоиться о крепости семейных уз, если он одной ногой заступил уже за границу жизни? Но осознавать это, даже гипотетически, было всё равно больно.

Он смотрел «Налево от лифта» с Пьером Ришаром, а слёзы сами собой скатывались по щекам на подушку. И совсем не от смеха, а от какой-то внутренней пробки, которая не позволяла им утекать в самую глубину сердца. Это были не грусть, не обида, не сожаление, а полная душевная расхлябанность, делавшая его сознание ватным. Он мог хорошо играть в шашки, складывать в уме пятизначные цифры, читать наизусть стихи, которые, казалось, давно забыл, но просто думать о жизни, о Марине, о самом себе и о том, к чему всё движется, было невмоготу.

Выплакав всю лишнюю влагу, Олег умылся, рассматривая в зеркале своё осунувшееся, желтоватое лицо, кликнул Волчка и вышел с ним во двор для вечерней прогулки.

Июньское небо рдело на западе золотисто-красным закатом; матовым серебром облаков подёрнулась тающая синева; первые звёзды уже пульсировали сквозь толщу вселенной. И никому-то в этой галактике не было дела ни до Олега, ни до Марины, ни до подозревающего что-то неладное Волчка. Всё шло своим чередом.

***

Через три месяца они уже не играли в шашки и не смотрели вместе кино. Марина ходила хмурая и задумчивая, словно хотела что-то сказать Олегу, но не решалась. «Раковый корпус» так и не дочитала. Вместо него стала штудировать модные журналы и пробовать разные диеты, внушив себе, что слишком уж за последнее время растолстела. Пароварка пришлась кстати, а меню стало разнообразнее. Тошнота, к которой Олег начал уже привыкать, отступила, лишь изредка давая о себе знать. Дома Ольга бывала теперь меньше, чем в предполагаемых гостях у их общей подруги, в парикмахерских и в маникюрных салонах. Большая часть бюджета стала уходить на эти походы да ещё на экзотические продукты в виде чудодейственных чаёв и пищевых добавок. Правда, Марине удалось-таки выбить для Олега первую группу инвалидности, что упрощало покупку некоторых лекарств и экономило деньги.

Пользуясь временным улучшением самочувствия, Олег стал выезжать на своём стареньком «Москвиче» за город вместе с Волчком, а по пути туда и обратно удавалось даже иногда таксовать. Этот свой заработок он складывал в бардачок, стараясь особо не тратить, и Марине об этом не говорил ни слова. В лесу было хорошо. Пели птички, толстые ёжики выползали из травы на прогретые солнцем тропки. Жаль, что не доживёт, наверное, до сентября, думал Олег, а там бы и гриб пошёл… Волчку в лесу нравилось даже больше, чем Олегу. Раньше его на природу почему-то не брали, оставляли в квартире, когда удавалось осенью выбраться на тихую охоту. Всё тут псу казалось диковинным и необыкновенным. Он полной грудью вдыхал новые запахи, вслушивался в каждый шорох и в каждую соловьиную трель. И как бы даже улыбался, глядя с прищуром на Олега и кивая вбок головой, словно говорил: «Смотри, дружище, ты это видишь? Уму непостижимо. А слышишь? Вот там, за той елью». И Олег будто понимал его и разделял с ним радость открытий. Пожалуй, за последнее время они с Волчком сблизились даже больше, чем когда-то с женой. И Олег забывал о своей болезни, шёл уверенно, смотрел зорко и уже не чувствовал боли, которая, как казалось с утра, никогда больше не отпустит его спину.

И только дома боль всё-таки возвращалась. И не уходила до полуночи, пока Олег не сдавался и не принимал капсулу трамадола.

Как-то так получилось, что с Мариной они теперь спали в разных комнатах. Что именно стало тому причиной, Олег не мог определить точно. Само собой вышло. С супружескими обязанностями, как казалось Олегу, он пока ещё вполне справлялся, пусть и не с той охотой, как раньше, но всё же. Не в этом крылась причина. В чём-то другом, напрямую к нему не относящемся. Сначала Марина допоздна читала и якобы не хотела его тревожить, потом подолгу болтала с кем-то по телефону на кухне, плотно закрыв все двери, чтобы шум её голоса не мешал уснуть. Олег слышал только унылое «бу-бу-бу» и думал, что лучше бы Марина говорила прямо у него над ухом. Это не раздражало его, нет. Это приводило именно в уныние, нюансы которого точнее сформулировать он не мог.

Однажды вечером, когда заморосил мелкий противный дождь и лесную прогулку с Волчком пришлось отменить, Олег всё же решился позвонить Ольге. Он знал её хорошо. Раньше все они – и Олег, и Марина, и Ольга, и её муж Антон, с которым они развелись, – тусили в одной компании. Даже вспыхнула между ними однажды страсть, в которую вмешалась Марина и бесцеремонно увела у подруги Олега. Но много воды утекло с тех пор, и общение свелось на нет.

– Да, – трубку взяла Ольга.

– Оль, привет, это Олег. Если ещё помнишь.

– Олежка-а, – радостно протянула Ольга. – Сто лет не слышались. Привет, привет. Как ты там… – она осеклась и замолчала.

– Да уж, – усмехнулся Олег, – давай обойдёмся без любезностей. Думаю, сама всё понимаешь. Я с вопросом к тебе звоню. Давно собирался.

– Угу.

– Марина сейчас у тебя?

– Нет, Олежек. Была, но… Слушай. Я всё боялась, что ты позвонишь, чтобы это спросить. Но ты всё никак не звонил. И я как-то расслабилась. А теперь… Никак сообразить не могу… В общем, нет у меня её.

– Понятно, – сказал Олег. – Я так примерно и представлял. Так что ты не переживай. Всё норм.

– Олежек, бедненький, – было слышно, что Ольга плачет.

– Не надо, Оль. Ну ты чего? Знаешь, сколько таких бедненьких на свете? На всех слёз не хватит. Я же говорю, нормально всё.

– Я не понимаю, – всхлипывая, сказала Ольга, – как она так может сейчас поступать. Только ты уж, пожалуйста, не говори, что я не сдержала своего слова. Обещала ей ни-ни. Но не могу я, Олежек. Марина уже полмесяца как ко мне не заходила. С доктором она со своим. Вот.