Индеец с тротуара (сборник)
Шрифт:
— Ну и зря боялся, — улыбнулась Лоретта, но тут же напряглась, слишком явственно ощутив на своем плече его руку.
Заметив ее реакцию, Кэлвин убрал руку и отступил назад.
— Нет, конечно, не поэтому, — сознался он. — Я просто подумал, что ты на меня и внимания не обратишь — у тебя так много кавалеров.
— Каких еще кавалеров? — рассмеялась Лоретта.
— Будто сама не знаешь. Дэвид, Фрэнк — да все они. И этот умник Фесс.
— Какие они мне кавалеры! Они просто терпят мое общество, — объяснила Лоретта, но, вспомнив вдруг о том, что ей сегодня
Его глаза уверенно встретили ее взгляд, а лицо нахмурилось.
— А ты считаешь, что это я?
Лоретта вспомнила, что Кэлвин почему-то чрезвычайно дорожил ее мнением.
— Нет, Кэлвин, я так не считаю! Я просто удивлялась, куда ты так надолго исчез.
Нижняя губа у Кэлвина сердито оттопырилась, но в его лице не было ничего уродливого; наоборот, оно показалось Лоретте симпатичным и трогательным, как у обиженного ребенка.
— А мне надоело смотреть, как эти парни крутятся вокруг тебя, если тебе действительно интересно, почему я не появлялся. Я понял, что у меня нет никаких шансов. И поэтому решил, что лучше вообще перестану ходить в клуб.
Лоретта была одновременно обрадована и растеряна и не знала, что ответить. К счастью для нее, Кэлвин переменил тему.
— Нет, Лу, это не я настучал полицейским, а другой парень, постарше меня. Знаешь, такой грязный, лохматый — Роджер. Они привезли его в участок в один день со мной и посадили нас в одну камеру. Он недавно вышел из тюрьмы, в мае месяце, за воровство сидел. А они взяли его за то, что он нарушил подписку о невыезде — укатил на две недели в округ Колумбия. Если бы он им не настучал, они бы его снова упекли в тюрьму. А он до сих пор гуляет на свободе — значит, это он. Ты веришь мне?
Вопрос прозвучал с такой настойчивостью и был сопровожден таким испытующим взглядом, что Лоретта тут же воскликнула:
— Конечно! Кэлвин, — чуть позже смущенно позвала она.
— Что? — придвинулся к ней тот.
— Я бы давно пригласила тебя к себе домой, но… Понимаешь, десять человек в пяти комнатах. То есть я хочу сказать, что у нас там часто бывает не очень чисто и не очень… И вообще мне как-то стыдно приглашать тебя туда.
Кэлвин расхохотался.
— Пять комнат! Ну ты даешь! Если бы ты знала, как я живу! Да у тебя не дом, а целый дворец.
— Ты шутишь! — не поверила Лоретта.
— Ты не помнишь, как я попросил твоего брата, чтобы он разрешил мне рисовать у него в мастерской, потому что дома у меня нет места? Ты думаешь, я валял дурака? Ну так смотри: мы живем вдвоем с отцом — он и я. У него на Авеню — ресторан, а точнее грязная, маленькая забегаловка. Он вкалывает в ней с утра до ночи, по пятнадцать — шестнадцать часов в сутки. Так что ни в каком другом месте он жить не может. Спереди у нас ресторан, а сзади — одна маленькая комнатушка, в которой две кровати и горы грязного белья. Вот и весь наш дом.
Лоретта изумленно покачала головой, думая о том, насколько неоправданным был ее стыд за их маленький дом на Карлисл-стрит.
— Два человека в комнате, если считать отца и меня. Трое, если считать кошку. И тысяча три, если считать тараканов.
Лоретта засмеялась. Для человека с таким серьезным видом Кэлвин оказался удивительно остроумным.
— А у тебя целых пять комнат! — Кэлвин даже присвистнул. — Какая счастливая девушка! Симпатичная, да еще и богатая.
Отсмеявшись, Лоретта позволила Кэлвину взять себя за руку. Они дошли до конца переулка, держась за руки и помахивая ими.
— Когда же я увижу твой сказочный дворец?
— Когда? — снова засмеялась Лоретта. — Да когда хочешь!.. А где у тебя мама, Кэлвин?
Она тут же пожалела о своем вопросе. Кэлвин выпустил ее руку и засунул свои руки в карманы; лицо его вновь приняло яростное выражение.
— Нет ее, — буркнул Кэлвин.
— Прости, — извинилась Лоретта, решив, что мама у Кэлвина умерла.
— Она бросила нас и смылась, когда я еще был маленький. Мы с отцом не любим о ней вспоминать. Мой отец вообще пропащий человек в том, что касается женщин. Говорит, что ни одной из них нельзя верить. Он прав, наверно. — Кэлвин сердито глянул на Лоретту. — Это твой дом?
— Да.
Кэлвин хмуро, не без зависти изучал ее дом, потом вдруг спросил:
— А у тебя есть мать и всё такое?
— Да, — ответила Лоретта и тут же добавила: — Хочешь, я тебя с ней познакомлю?
— Как-нибудь в другой раз, — ответил Кэлвин и направился к проулку.
— Подожди, Кэлвин!
Он обернулся — маленькая, одинокая фигурка в сгущающейся темноте.
— Чуть не забыла. Я хочу попросить тебя об одном одолжении. Джетро нужна кровь. Ты не мог бы пойти в больницу и сдать для него пятьсот грамм?
— Фу ты! — грустно вздохнул Кэлвин и вернулся к Лоретте. — Я так увлекся самим собой, что совсем забыл о Джетро. Вот кому действительно паршиво… Какие могут быть разговоры! Прямо сейчас туда пойду.
— Кэлвин!
— Да?
— Тебе хорошо, у тебя есть отец, — тихо сказала Лоретта. — Мой отец давно ушел от нас.
— Ах так, значит, мы на равных, — задумчиво произнес он и взялся за шапку. — Пока, Лу.
— Пока.
Он исчез в черной дыре проулка, оставив Лоретту с тем, что она не успела ему сказать. В частности:
«Не вини свою маму, Кэлвин, в том, что она от вас ушла. Может быть, у нее не было другого выхода, как у моего отца». И еще:
«Пожалуйста, будь осторожен. Помни, что они за тобой охотятся. Не попадайся им». И, наконец, самое главное:
«Пожалуйста, не передумай и приходи ко мне. Пожалуйста, приходи скорее!»
Ничего этого она не успела сказать ему и теперь вдруг испугалась, что Кэлвин больше не придет. В душе у нее вдруг родилось щемящее чувство потери. Оно было страшнее всех ее прежних ощущений, когда ей казалось, что терять больше нечего. Было трудно сохранять это самое «хладнокровие», когда у окружающих тебя людей было так много способов согреть тебя. Прикосновением. Улыбкой. Взглядом.