Индекс убийства. Мишень
Шрифт:
— Пусть это поймут русские. А я буду проверять каждый твой шаг, сынок, в этом можешь быть уверен.
— Очень хорошо, сэр. Моя работа — предотвращать внешние проблемы, которые вызывают такие происшествия.
— Вы что имеете в виду, что были еще и другие инопланетяне? — изумился генерал.
— Нет, других не было, по крайней мере, насколько это известно моему агентству. Или другому агентству, за которым мы… э-э… наблюдаем. И мы не уверены — не полностью уверены — в подлинности нашего сегодняшнего пришельца.
Разговор продолжался. Маклеод сообщил генералу, что требуется полное засекречивание дела, на что был дан ответ, что это невозможно, если обо всем знают Советы. Спор продолжался до тех пор, пока лимузин не остановился у Правительственного центра, расположенного рядом со зданием Службы Безопасности, где работал Йетс.
Все вылезли из автомобиля, не дожидаясь, пока шофер откроет двери. Элла тихо сказала:
— Я знаю, куда идти, если вы не хотите, чтобы вас сопровождала охрана.
— Прекрасно, — Маклеод махнул своим людям, чтобы они оставались на месте. — Веди нас, Элла. После вас, генерал.
Она пошла первой, мысленно ругая себя за недоверие Тейлору, сомнения в его намерениях по отношению к ней. Ведь Маклеод взял на себя весь риск в деле с пришельцем.
Коридоры здания были полупусты — ночная смена. Элле казалось, что она чувствует напряжение в воздухе. Ей хотелось идти на цыпочках.
Первой, кого они встретили, была Есилькова. Она стояла в дверях, загораживая проход.
— Привет, Есилькова, — улыбнулась ей Элла. — Познакомься с моими коллегами.
— Обойдемся и без знакомства, — проворчал генерал, с презрением глядя на Есилькову, которая протянула ему руку, но не для пожатия, а за документами. — Приведите-ка нам лучше сюда вашего Йетса.
— Комиссар Йетс, — прощебетала яркая блондинка секретарша из-за спины Есильковой, — вышел по делам. Инспектор Есилькова должна проверить ваши бумаги. Я должна записать ваши имена. У меня есть на это строгое распоряжение комиссара.
— Вы хотите сказать, что Йетс оставил пришельца одного?! — взорвался генерал.
Есилькова прочно уперла руку в бедро, на котором висела кобура, и заявила:
— Пришелец разговаривает с советскими экспертами. Поэтому он не один — это даже вы, наверное, поймете. А теперь покажите ваши документы… Бредли, я знаю вас и вашего друга. Вы можете пройти.
Элла пыталась подать знак Тейлору, но тот подтолкнул ее мимо Есильковой, через комнату секретарши, прямо в кабинет Йетса.
Элла прошептала Маклеоду на ухо:
— Нам должно быть стыдно. Оставили беднягу генерала наедине с Есильковой…
А потом она увидела пришельца, который сидел на кушетке и тихо разговаривал с двумя незнакомыми Элле людьми.
Все трое посмотрели на вошедших, сразу замолчав.
Элла понимала, что ей надо войти, чтобы дверь могла закрыться. Она с трудом, не отрывая глаз от инопланетянина, заставила свои ноги подчиниться.
У него была красно-бронзовая кожа и вообще все так, как описывал Йетс. Он улыбнулся, показав острые зубы. Потом он сказал: «Шеннон»— и рукой коснулся закованной в скафандр груди.
У Эллы закружилась голова, и она услышала чей-то чужой голос, произносящий:
— Я — Элла Бредли. Это — Тейлор Маклеод. Мы рады познакомиться с вами, мистер Шеннон.
— Я тоже рад. Вы друзья Есильковой или Йетса?
Чужак быстро учился. Маклеод сказал:
— Мы друзья и Йетса и Есильковой, мистер Шеннон.
Пришелец кивнул головой и произнес:
— Хорошо.
Потом в кабинет вошла целая толпа народу: генерал Сандерс, Есилькова, Йетс и двое русских, о чем-то спорящих. Все они столпились за спиной у Бредли.
Пришелец молча наблюдал за всеми, не снимая пальца с клавиши на груди скафандра. Его черно-перламутровые глаза таинственно поблескивали.
6. Кривая обучения
— Где Йетс и Есилькова? — уже который раз за несколько дней Шеннон задавал этот вопрос Бредли.
— Они не могут быть допущены к разговору, я уже объясняла тебе. То, что ты говоришь нам, — секрет.
— Кабинет Йетса. Йетс и Есилькова знают секрет Шеннона. Хочу Йетс и Есилькова, — пришелец решительно сложил руки на груди, как это делала Есилькова. — Не сниму скафандр, пока не придут.
Скафандр стал камнем преткновения в переговорах. Люди хотели исследовать его — они говорили это несколько раз, и Шеннон видел, что они не лгут. Он сам хотел выбраться из него, почесаться наконец, очистить выделительную и охладительную системы.
— Шеннон, ты не можешь навсегда оставаться в скафандре. Будь разумен.
— Я разумен. Люди неразумны.
Сейчас, когда с ним разговаривала только Бредли, ему было легче соображать. Обычно собеседников было двое, и их переплетающиеся эмоции оглушали его. Наверное, этот вид существ был лишен возможности телепатического общения из-за чрезвычайной напряженности их чувств и эмоций. Иногда Шеннону хотелось закрыться и понимать только то, что говорят их рты.
Но люди редко говорили то, что думали, и Шеннон с ужасом осознавал, что им никогда не удастся договориться.
Султанян, математик советской группы, был единственным, кто его вообще понимал. Остальные прислушивались только к своим чувствам и транслировали свой страхи на мозг Шеннона.
Но теперь он ощущал что-то другое — более серьезную угрозу, жестокость, которая была несвойственна даже людям. Ему действительно было нужно видеть Йетса и Есилькову. Эти два существа занимались обеспечением безопасности, а Шеннон не сомневался, что их общая безопасность находится под угрозой.
Но как объяснить это ксенофобам, которые окружают его? Только у Йетса он выявил нужные реакции. В людской иерархии только Йетс мог иметь дело с угрозой, которую чувствовал Шеннон.