index
Шрифт:
Наши девчонки, все пятеро, получили по сто тысяч премиальных и готовы были носить нас на руках, чем Захар пару раз и воспользовался, проехавшись по коридору. Он становился подлинно счастливым лишь когда купался во всеобщем обожании. Все были довольны.
Треть вырученных средств мы отправили в Токио - там наклевывался замечательный пузырь в сфере недвижимости, и не воспользоваться им было бы глупо. Остальное распределили междц нефтью, золотом, бумагами - теми, что сулили какую-то прибыль.
Я съездил на выходные к Сэму Батту - почему-то соскучился
Я приехал к нему на закате, чтобы не отрывать фермера от работы
– Кого я вижу, - заорал Сэмюэль, едва я выбрался из машины.
– Старина Сардж! А я смотрю на дорогу - твоя машина или не твоя?!
– Привет, Сэм, - мы обнялись, и в нос мне пахнуло потом, табачным листом и какой-то химией.
– Ты все с табаком возишься?
– Конечно, Сардж, конечно! С чем мне еще возиться в этом захолустье? Табак, кукуруза да мои лошадки - вот и вся жизнь!
Он повел меня в дом, рассказывая по пути, что урожай в этом году не то что в прошлом, а тем более, в позапрошлом! Что работник, нанятый им, сбежал, сломав трактор - сельские новости обрушились на меня как снегопад на Сибирь; их было много, они все были важные и Сэм очень желал ими поделиться.
– Лови, - едва оказавшись у холодильника, он бросил в меня бутылку пива.
– Слышал, что делалось на “Черчилл Даунс” в мае? Нет? Ну ты полжизни потерял, Сардж! Весь ипподром аплодировал моим лошадкам! Весь! Глум таки пришла второй. Представляешь? Никто не ставил на нее, а она пришла второй! Готовлю ее на “Бридерс Кап” на следущий год - это все равно что Олимпийские игры для людей! А Месть тоже умничка, на “Кентукки Оукс” просто фурор произвела!
– Поздравляю!
– я на самом деле искренне обрадовался. Тем более, что совершенно не ожидал ничего подобного от старого увальня и пьяницы.
– Так ты теперь известный конезаводчик?
– Ну не то чтобы известный, - потупил взгляд Сэм, а потом рассмеялся: - Но лошадок моих знают! За Месть уже пятьдесят тысяч предлагали! Но я договорился с одним человечком из Калифорнии, у него есть хороший коник, будем линию выводить элитную! Из Мести выйдет отличная мамочка! Давай-ка за это выпьем!
– Отличные новости! Расскажу Заку, пусть за тебя порадуется.
– Как там этот шельмец поживает?
– с неподдельной теплотой, но как бы слегка между делом, поинтересовался Сэм.
– Не женился еще?
– Зак-то? Шутишь, дядя Сэм? Чтобы Зак женился, женщина должна обладать красотой Брук Шилдс или, на худой конец, Дженис Дикинсон, долготерпением матери Терезы и характером Опры Уинфри.
– От Дженис Дикинсон я бы и сам не отказался, - заговорщицки подмигнув, поделился со мной Сэм.
– Да и по возрасту она более мне подходит, чем Заку - старовата для него тетка. Так что передай Заку, чтоб ручонки к Дженис не тянул!
Довольный, он расхохотался.
За те пару часов, что я у него пробыл, он успел мне поведать о несчастье, обрушившемся на беднягу рыжего Джейка - его кабак сгорел на следующий
Потом он вдруг вспомнил о недавних событиях, на которых и сам немножко обеднел:
– Слушай, Сардж, - сказал он.
– А как вы перенесли этот чертов “черный понедельник”? Вы же что-то там с бумагами хитрили? Я ведь купил по твоему совету немного Enron и Apple. Они почти ничего не потеряли, но знаешь… читая газеты, я был уже на грани срыва. Как у вас-то нервы выдерживают?
Я действительно как-то посоветовал ему прикупить эти бумаги. И сказал, что лет через десять они сделают каждый вложенный цент десятью долларами. Сэм должен был дожить до самой смерти Джобса.
– Привычка, - отговорился я.
– Привычка и таблетки. Успокоительные.
– Смотрю я на тебя, Сардж, - вдруг неожиданно Сэм стал серьезен.
– Смотрю и думаю: тот ли это мальчик, что оказался в моем доме два года назад? Вроде бы он: те же глаза, нос, рот, вихры, но и не тот совсем - ты стал какой-то закрытый и… злой, что ли? Не могу найти слова.
Я улыбнулся ему:
– Для тебя, дядя Сэм, я всегда тот самый. И не принимай на свой счет мою усталость.
Я остался у него до утра - чтобы не садиться за руль нетрезвым. Утром, когда Сэм отправился к своим “лошадкам”, я пообещал ему непременно приехать на Рождество, ну а в следующем году вместе провести пару недель на скачках “Кентукки Дерби”.
Всю дорогу лил тоскливый октябрьский дождь, и на дороге образовались полузатопленные места, где приходилось перебираться едва ли не вплавь. Пару раз на скользких участках машину хорошо потащило в сторону и я исцарапал оба передних крыла и хорошо помял решетку радиатора, въехав в дорожное ограждение.
– Думаю, мы заслужили хороший отдых!
– Такими словами встретил меня Захар.
Он внимательно со всех сторон оглядел мою машину - грязную, побитую немного и насквозь мокрую, хмыкнул:
– На Гавайях, а? Очень хочется посмотреть на курорт, бывший русским, а ставший американским. Как Аляска, только история другая. Я здесь журнальчик почитал, пишут, что еще должны сохраниться остатки Елизаветинской крепости, построенной русским немцем Шеффером. Взглянем? Перл-Харбор опять же. Корабли-авианосцы-линкоры всякие. Живая история. Единственное место в США, что пострадало от войны.
Я был настолько замучен дорогой, что не стал с ним спорить и еще через три дня мы оказались в самолете “Дельта Эйрлайнз”, следующим до Сан-Франциско. А там была быстрая пересадка на стыковочный рейс Pan Am, чья показная роскошь подтверждала сплетни о том, что все пилоты там едва ли не наследные принцы, а стюардессы - переманенные из глянцевых журналов фотомодели. Спустя восемь часов, семь из которых я бездарно проспал, мы приземлились в Гонолулу - столице пятидесятого американского штата, что находится в самом центре Тихого океана. На берегу, который прощается с Солнцем последним на нашей планете.