Индейская страсть

Бейкер Мэдлин

Ей захотелось спросить, за кем он гонялся в Сан-Франциско, скольких людей убил, но она сдержалась. Куда безопасней беседовать о Калифорнии.

– Вы видели Тихий океан?

– Да.

– Он красив?

– Он бескраен. – Заметив разочарование в ее глазах, Калеб добавил: – И красив.

Лицо девушки порозовело, и он понял, что она сейчас представляет себе великолепные океанские просторы. До чего же она прекрасна, в который раз подумал он, какая чудесная гладкая кожа, какие фантастические глаза!

– Уже поздно. –

Калеб поднялся из кресла и направился к лестнице.

– Мистер Страйкер!

Остановившись, он посмотрел на нее через плечо.

– Завтра воскресенье. Вы пойдете в церковь? Губы метиса скривились в мрачной ухмылке.

– Думаю, обойдусь без подобных зрелищ.

Придя на богослужение, Келли почувствовала, как все взгляды сразу обратились к ней. Она прошла по проходу между рядами, села на скамью, аккуратно расправив юбку, и, сложив руки на коленях, уставилась прямо перед собой в витражное стекло за кафедрой проповедника. Спаситель на витраже был изображен в виде Доброго Пастыря – с посохом в левой руке и маленькой белой овечкой на сгибе правой.

Через несколько минут на кафедру взошел отец Карделла, и служба началась. Келли подпевала тихо, но голос ее звучал ясно; ей очень нравились торжественные слова гимнов и ощущение душевного покоя от слов отца Карделлы, обещающего всем молящимся прощение на этом свете и вечное блаженство на небесах.

Едва богослужение завершилось, Келли поднялась со скамьи, но успела расслышать обрывки разговора между миссис Колтон, Эвери и Брюстер.

– …по стопам своей матери…

– …а он-то хорош – взял под крылышко дочь любовницы своего отца…

– …живут одни в доме…

– …яблочко от яблони…

– …совсем как мамаша…

– …стыдилась бы в храм-то являться…

Келли сморгнула прихлынувшие к глазам слезы. Пожав руку отцу Карделле, она вышла из церкви и поспешила вниз по тротуару. Деньги больше не имеют значения, она завтра же навсегда покинет Шайенн, даже если всю дорогу придется идти пешком.

Хлопнула входная дверь, и Калеб оторвался от чтения газеты. Через несколько секунд до его слуха донесся шум с кухни, клацанье крышек от кастрюль и сковородок.

Что там происходит? Он заинтригованно отложил газету и прошел на кухню. Отодвинув стул, сел на него верхом, обнял руками спинку и принялся наблюдать за Келли. Та разбила яйца в миску и стала яростно их взбалтывать.

– Эй, – негромко окликнул он девушку, – на кого зло вымещаете?

– На Марту Брюстер, – процедила Келли сквозь плотно сжатые зубы.

Калеб весело взглянул на миску в ее руках и изогнул дугой бровь.

– В таком случае можете считать, что она уже мертва.

– Это было бы здорово!

– Келли, выкладывайте, что случилось.

– Ничего. Утром уезжаю отсюда.

– Вот как?

– Именно так.

– Сколько же, по вашему мнению, я вам должен за двухдневную работу по дому?

– Не знаю. Мы ведь не обговаривали мое жалованье. – Оторвавшись от миски, Келли растерянно посмотрела на Калеба. – Но вы обещали, что не поскупитесь.

– Да, я это не забыл.

Плавным, кошачьим движением он поднялся со стула и подошел к Келли, забрал у нее миску с яйцами, поставил на стол и положил руки на плечи девушки.

– В чем дело? Что вас беспокоит?

– Дело в Марте Брюстер. Она говорит, что я веду себя совсем как моя мать и что я не должна показываться в церкви.

Желваки заходили на смуглых скулах Калеба.

– Кому она это сказала? Вам?

– Нет, не мне, я услышала случайно.

– И поэтому вы решили уехать из города?

– Да.

– Ну, допустим, уедете, и что это решит? Ничего, ровным счетом ничего.

– Ну уж не вам об этом говорить! Вы же сами когда-то уехали отсюда.

– Верно, но это не решило мои проблемы и ни к чему хорошему не привело. Жизнь моя была очень тяжела, Келли, и постоянно била меня по мозгам, уж поверьте. Я вынес из этого времени хороший урок: человек должен выстоять сам, за него это никто не сделает.

– Вам было легче справиться, вы мужчина, а мне не выстоять, я никогда уже не смогу ходить по этому городу с высоко поднятой головой. Все с легкостью поверят любым сплетням в мой адрес, как верили всему, что болтали о моей маме. И правильно делали, что верили, потому что это была правда.

Калеб тяжело вздохнул.

– Хорошо, Келли, я кривил душой. Если вы действительно решили уехать, я дам вам денег на дорогу.

Синие глаза просияли.

– Правда?

Он кивнул.

– Правда. Но мне бы очень хотелось, чтобы вы остались.

– Почему?

Он спустил руки с ее плеч и взял за запястья.

– По-моему, вы знаете сами.

От грубоватого голоса по телу девушки поползли мурашки, а от жаркого взгляда его глаз она и вовсе лишилась воли и сил.

– Но я не могу..

Хватка пальцев на запястьях стала сильнее, пламя в глазах разгорелось еще ярче. «Да, он хочет меня, – мелькнула мысль. – Хочет так же, как хотел мою маму Дункан Страйкер, хочет сделать меня своей содержанкой, как и отец». Это ее рассердило и, как ни странно, наполнило странным чувством удовлетворения.

– Никогда в жизни никого ни о чем не просил, – хриплым голосом произнес Калеб, – а вот теперь прошу, нет, умоляю вас остаться. И не только по причинам, о которых вы догадываетесь, хотя и без них, конечно, не обошлось.

– Не могу. Пожалуйста, не настаивайте.

– Мне что, встать на колени?

Она с сомнением и некоторым интересом взглянула на него расширившимися глазами.

– А вы бы смогли?

– Признаюсь честно, мне бы не хотелось, – сухо проговорил Калеб. – По крайней мере у вас есть время обдумать мою просьбу.